— Но завод — это же не банк… — проронила Дея. — Что там охранять?..

— Доменную печь, — хмыкнул Монгол и в ответ получил хмурые взгляды: мол, не до шуток сейчас.

— Кстати, — Дея взглянула на Глеба, — а как ты у того здания оказался?

На Глеба покосился Баюн — дух ел в стороне, вернувшись в облик кота.

— Ты ведь был в цехе, — вспомнил Вадим Сергеевич. — А когда уехал, Коротов сказал, что тебе надо свежим воздухом подышать. Ты что, плохо себя чувствуешь?

— Нормально я себя чувствую, — Глеб стал поспешно допивать сок.

— Если что-то не так, говори, — велела Дея. — Даже если голова закружилась, ты должен сказать: способности Далебора в тебе только проявились, а на этом этапе возможны осложнения…

— Я сказал, со мной всё в порядке, — перебил её Глеб.

Прозвучало это резко; Дея растерялась, — а может, и обиделась. Глеб открыл было рот, чтобы извиниться…

Но промолчал.

Он не забыл слова Коротова — хоть и знал, что тот сделал всё специально: заставил его сомневаться в законодержцах. Глеб был бы рад отбросить сомнения, но не мог.

Дея отвернулась, и стало ясно, что она всё-таки обиделась. Монгол пробормотал:

— Чертовщина какая-то: пропавшие нейтралы, спиритус, зачем-то их похитивший, а теперь ещё и здание, охраняемое, как Резервный банк Близбора…

— И не забудь про девочку, — напомнила Дея, — ту, которую наш юный коллега благородно спас.

Глебу её тон не понравился:

— Не спас, а подтолкнул — а не подтолкнул бы, её бы поймали.

— Очень умно… — буркнул Монгол.

— А что я сделал не так?

— Да всё! — вспылила Дея. — Во-первых, ты не должен был уезжать из цеха — мало ли что могло случиться! Во-вторых, нельзя было той девчонке помогать!

— Это ещё почему?

Монгол снисходительно пояснил:

— Да потому, что если бы её схватили при тебе, Коротову ничего не осталось бы, как передать её властям — то есть нам. А мы бы выяснили, кто она и что забыла на заводе.

Глеб упрямо отвернулся. Монгол, конечно, прав — взрослый законодержец так бы и сделал… Но признавать это не хотелось.

Он вдруг понял, что не сказал о заколке: используя поисковую магию, по ней можно найти её обладательницу. Но что-то удерживало Глеба — он и сам не знал, что: может, интуиция, а может, и глупость.

— Странно всё это, — заключил Вадим Сергеевич. — Сгоняю-ка я к Азарину — надо обо всём доложить…

Он встал и исчез — приместился в штаб. Дея воткнула вилку в пюре:

— Раз так, то я в дамскую комнату…

— Мелочь кончилась, — Монгол хлопнул себя по карманам, — пойду разменяю…

Он тоже поднялся, а на его место прыгнул Баюн:

— Ты не против, если и я отлучусь? В подвале того дома полно мышей, и…

Глеб поморщился:

— Иди, только от подробностей избавь.

Оставшись в одиночестве, он допил наконец сок — и тут в кармане загудел телефон.

Глеб замер: этот мобильник не звонил ни разу, а номер знают лишь на «Фабрике» — ну и законодержцы, конечно… Предчувствуя беду, он прижал сотовый к уху:

— Алло?

— Глеб, не надо, не ходи сюда! Не слушай его… Ай!!! Больно, гад!!!

Глебу показалось, что сердце сделало кульбит: звонившего он узнал.

— Артём?!..

Из сотового донеслась возня, а потом чей-то голос сообщил:

— Мальчишка у меня. Если хочешь, чтобы он дожил до завтра, делай, что я скажу.

Глеб оцепенел.

Надо срочно сказать законодержцам! Он обернулся к стойке, где Монгол уже флиртовал с какой-то брюнеткой, и услышал:

— Даже не думай: одно слово твоим новым друзьям — и пацан труп. Ты понял?

— Да… — пролепетал Глеб. Это «да» вышло таким сиплым, что он едва узнал свой голос.

— Повтори.

— Да, — Глеб взял себя в руки и стал говорить чётко. — Да, я всё понял.

— Вот и славно. Выезжай с террасы, но не через парадный вход — следуй к западному крыльцу.

Глеб замешкался:

— Я там не съеду…

— Съедешь, — пообещали с усмешкой. — Мобильник не убирай — с коляской ты и одной рукой управишься.

Глеб развернул кресло и поехал, куда велели. Пальцы не слушались, рука едва справлялась с джойстиком; он даже мысли свои не успевал осознать.

Вот и крыльцо — кто-то положил на него фанерный лист… И похоже, этот «кто-то» очень хочет с ним встретиться.