Очередная дверь и мы, наконец, останавливаемся. Легкие, словно наполнили горячим свинцом. Тело изнемождено усталостью. Ноги, так и норовят, согнуться и повалить мою тушу на пол.

– Проходи внутрь.

Комната допроса.

Отштукатуренные белые стены, стол посредине и парочкаскрипучих стульев.

По обе стороны от дверей расположились мои сопровождающие. Петли заскрипели, впуская мужчину средних лет. Темные волосы зачесаны назад, на висках видна проседь кара ушедшей молодости. Мешки под глазами грузом легли на серое лицо.

Он приземлился напротив. Пальцы прикоснулись ко лбу, нервно растирая виски.

– Думаю, пришла пора, познакомиться. Меня зовут…

– Я знаю, кто вы. Мое имя Вам, наверняка, известно, поэтому давайте на частоту. Какие бы гнусные предложения, о сотрудничестве от вас не поступили, ответ «НЕТ».

– С чего Вы взяли, что я буду, предлагать вам сотрудничать?

– Все очень просто, мистер Хэйс. Четыре дня Вы бездействовали, нарочито думая, что сможете, выйти на след человека, который не желает, быть пойманным. Но, приняв горечь поражения, решили, воспользоваться последним козырем. Вас прижимают сверху, и остается, только гадать, каков будет исход в случаи провала.

На лице мужчины заиграли легкие морщинки, вызванные улыбкой.

– Как же с такой сообразительностью, Вы умудрились, оказаться в крохотной камере, в лапах врага, Элиса?

– Умные люди ошибаются чаще, чем глупцы, просто имеют наглость, не признавать этого.

– Выходит, беседы у нас не получится. И вы не скажите, где прячется Файоннбарр Бирн?

Его необходимо остановить, пока…

– Пока он не раскрыл перед миром правду?

– Пока председатель не начал реальные действия для его поимки. Пойми, когда мистер Лигер устанет, от попыток Файя пошатнуть систему, жизнь оборвется не только для него. Всех, кто шел рядом, заденет. Это вы хотите для своих соратников, Элиса?

– Вы, действительно, полагаете, что смерть единственное, что вызывает ужас у человека?

– Смерть близких, да.

—Товарищи, что пошли за нами, не разменивают свободу на минутки жизни в плену. Отдел «Зачистки» – вот истинное имя смерти.

– Думаешь, исчезнет «Зачистка», и проблем не станет?

Это фантазии ребенка. Ваше восстание, увенчайся оно успехом, породит лишь войну.

– Справедливую войну.

– Какие громкие слова. А он хорош в речах, не так ли?

Он играет со мной? Почему на его лице улыбка?

– Вам смешно? Людей клеймят чуть ли не с рождения, а вам смешно!!!

– Не это веселит меня.

– Знаете, что самое забавное? Я знаю, кто вы, как вас зовут , какой у вас цвет глаз, но никак не могу, понять. Вы специально прикидываетесь, будто не понимаете, куда катиться мир?

– Не понимаю, о чем вы…

Его лицо, словно восковая маска. Неподвижно, непроницаемо. Пальцы нервно ходят по столу, постукивая в такт настенным часам.

– Ваша слепота добровольна.

– Фай подарил вам «зрение», милая?

– Страх не дает мои глазам, закрыться. Фай дал мне то, что заслуживает каждый человек.

– И что же это?

– Свобода…

***

Ормонд отпустил пленницу через полчаса, отдав в руки охранников. Стены камеры поджидали возвращения своей хозяйки.

Кастро позволили, посетить душевую, но еда, так и осталась непостижимой иллюзией. Лучший способ, сломить человека, лишить привычных удобств. Самый твердый орех дает трещину в скорлупе, при правильном ударе молотка.

Кабинет Хэйса заполнили многочисленные отчеты и видеозаписи. Все, что имело значение в нынешнем деле. Бирн следовал за службистом тенью, не давая, спокойно спать. Портрет юноши с синими глазами взирал на мужчину с деревянной доски, где расположилась карта с передвижением последнего и парочка четких снимков дорожных камер.

Тюремный фургон нашли в двадцати километрах от шоссе, в месте, где начиналась слепая зона. Ни одного регистратора или контрольного пункта. Ормонд упустил цель, и взять след, не представляется возможным, по крайней мере, до тех пор, пока острый язык мисс Кастро не даст слабину.

Проглотив парочку таблеток от головы, Ормонд потянулся к припрятанной бутылочке спиртного, что пылилась на нижней полке шкафчика. 18 лет алкогольные пары не дарили расслабление. 18 лет без похмелья и рвотных позывов по утру. Деревянная пробка полетела по столу, скатываясь вниз. Вдыхая забытый аромат, Ормонд окунулся в те далекие воспоминания, когда пара пропущенных стаканов превращала его в буйствующего, разъяренного садиста. Человека, который не стыдился, засаживать собственного сына в темный чулан. Пока мальчишка надрывал горло, обрушиваясь всем телом на дверь, Ормонд бесстыдно опрокидывал порцию за порцией, наслаждаясь минутным успокоением.