Из горла убойщика вырвался гулкий кашель. Прочистив горло, Фай вкрадчиво и ясно произнес:

– Я принимаю ваше рвение сражаться, но не умирать. Мне не нужны герои, мне нужны разумные солдаты, готовые отступать. Если вы такими умениями не располагаете, то наше сотрудничество не состоится.

– Никто здесь и не собирается, по чем зря Богу душу отдавать. Поэтому давай, закончим со знакомством, малой, и перейдем, наконец, к плану.

***

День подходил к концу, погружая город в вечерние сумерки. Туман спрятал за серой пленкой крыши многоэтажек и витрины магазинов, оставляя лишь разноцветные вывески. Фонарные столбы, словно призраки, вставали по обе стороны проезжей части. «Желтые глазницы» пускали дорожку света по черному асфальту, спасая автомобилистов от столкновения. Новостная служба радио настоятельно предостерегала от поездок в столь позднее время без чрезвычайной необходимости.

Хэйс выжимал педаль газа, петляя по трассе. В салоне витала поднимающая к верху дымка сигареты. Туман, будто просочился сквозь щелки приоткрытых окон, погружая водителя в непроглядную пелену.

Пальцы мужчины постукивали по рулю, в нервном нетерпении. Глаза налиты пьяным блеском от очередной бутылки из круглосуточного магазинчика.

Такие, есть везде. Их, словно взгромоздили для законченных пьяниц и наркоманов, вылезающих из укрытий с закатом солнца. Молан никогда не причислял себя к бедолагам, чей нрав подвластен чарующим парам алкоголя, но продавцы лавочек считали иначе. Их потертое лицо и суровый, не принимающий возражений голос. Этот голос, словно мотор дряхлого автобуса, дребезжащий по всему помещению.

Они провожают тебя с фразой:

« До скрой встречи, приятель…», мысленно пересчитав деньги в исхудавшем бумажнике.

Молан хорошо знал, каким риском может, обернуться поход в один из таких магазинчиков. Драки, побои и утро в беспамятстве. Часто он наблюдал за разборками «синих»бедолаг у ларька с дешевой выпивкой, но ни раза не принимал участие.

…Сейчас, я не отказался бы, выпустить пар…Все, лишь бы забыться и дать мозгам хоть немного продыху, от вереницы проблем…

Очередной глоток из стеклянной бутылки и следователь, шаткой походкой пресекает главный вход в лабораторию. Стены сжимаются с каждым метром, но Хэйс настойчивого игнорирует нападки демонов клаустрофобии.

…Не сегодня, ребята…

Нужный кабинет открыл свои двери для гостя. Ввалившись в лабораторию, Хэйс удрученно оглянулся по сторонам и, лишь спустя мгновения, поймал озадаченный взгляд судмедэксперта. Руки девушки покрыли плотные латексные перчатки, пропитанные свежей кровью. Последний час Киара выполняла повседневную работу, вскрывая труп женщины, почтенного возраста.

Кожа небрежно свисала по бокам, открывая глазам внутреннее устройство старушки. Молан почувствовал, как рвота подступает к горлу. Утренний прием пищи вот, вот окажется на полу.

– Мо, не смей!

Но было слишком поздно. Переваренные кусочки пищи, вместе с алкоголем вырвались наружу.

Лицо поморщилось от горьковатого привкуса и снова вытянулось, поддававшись новому позыву.

Глаза Дан обреченно закатились. Освободив руки от пропитанных кровью перчаток, девушка усадила службиста на свободное кресло, попутно закрывая ширмой разрезанное тело.

– Какого черта, Молан!? От тебя разит, словно от заправского пьянчуги!

– Давай, ты не будешь, читать мне нотации. Сама просила, приехать, как можно скорее.

Тело мужчины размякло в кресле, а глаза прикрылись, дабы избежать беспощадного света мигающих ламп.

– Я просила, приехать, а не вваливаться в лабораторию и заблевывать пол! Теперь придется, подождать, пока санитары уберут твои старания.

На, попей водички. Если будешь, сидеть смирно и не дергаться, я, так и быть, поставлю твоему умирающему организму капельницу.

Молан с жадностью принял подношение в виде бутылки с минеральной водой. Губы припали к горлышку, осушая емкость за несколько глотков. Во рту все еще стоял кислотный привкус, о которого хотелось, поскорее избавиться.

Пока санитар умело орудовал шваброй, Дан то и дело поглядывала на бывшего любовника, ища причину, столь внезапного «праздника». Бывало, следователь упивался в барах, заливая сложное дело виски, никто не смел, винить его в подобной слабости. Но он никогда не садился за руль своей любимой машины, будучи нетрезвым.