Девушка предполагала, на ком лежит вина, такой резкой и негативной перемены в Молане. Но стоит ли произносить имя? Теперь, когда оно вертеться на слуху среди службистов.

Она, действительно, желала поскорее, увидеть Хэйса, чтобы раскрыть информацию, пожирающую ее изнутри почти неделю. Киара металась из стороны в сторону по кабинету, когда увидела застывшие на экране данные. Несколько часов работница лаборатории пялила взгляд в монитор, не смея, проронить ни слова. Как только рассудок возымел верх, она прикурила сигарету и набрала номер абонента. Несколько неудачных звонков подняли бушующую волну гнева внутри хрупкой девушки. Она метала хирургические принадлежности, билась в истерике, вновь и вновь обращаясь к горькой и шокирующей правде.

Смех раздавался по комнате, разрывая горло до хрипоты. Безумие овладело спокойной и холодной повелительница «Кладбища костей». Она упивалась никчемностью своей роли, отведенной в этой кровавой истории с номером 13, и не понимала, что делать дальше.

На пятый день телефон службиста, наконец, появился в сети. В который раз, слушая гудки, девушка молила, чтобы никто не подошел, чтобы ей не пришлось, подбирать слова и делать больно тому, кто и без того, погряз в отчаянии. Но по велению судьбы, мужской голос раздался на другой стороне.

Грубый и уставший, но греющий сердце. Между ними никогда не было любви, они не говорили о чувствах и не пытались, сблизится больше, чем было необходимо. Им и не нужны были статусы, достаточно, одного присутствия и помощи в нужный момент. В мире, где твоя жизнь может оборваться в любую секунду, иметь привязанность больше наказание, чем радость.

Прошло пять дней, и настал момент, когда она должна, раскрыть глаза мужчине, сидящем в нескольких метрах от нее, но губы нарочно сковали цепи молчания. Они смотрели друг на друга, не отрываясь.

– Ты расскажешь мне, в чем дело? Или так и будем, молча сидеть?

Знаешь, у меня есть дела, куда более важные, чем…

– Это связано с ним, не так ли?

Карие глаза сощурились, прокручивая в голове сказанную фразу.

– С кем, Киара? Хватит, устраивать допрос. Просто расскажи, на кой черт я тебе понадобился!?

– С его появлением, ты стал другим. Я не узнаю тебя, Молан.

– Тебя не должно, волновать мое состояние! Просто скажи, вот и все!

Кира протяжно вдохнула.

– То, что ты сейчас услышишь, может, прибавить, куда больше вопросов, чем ответов. Скажи…

– Да! Мне надо знать все, что связано с делом 13! Прошу, не насилуй мою больную голову!

– Молан, ты…

Следующие слова прозвучали, словно гром в тихую ночь. Одна фраза оглушила своей тяжестью. Молан уперся взглядом в пустую стену, потеряв связь с реальностью. Уже ничто не имело значение, ничто, кроме истиной правды…

Глава 5.

Можешь ударить меня правдой, но никогда не жалей меня ложью…

Джек Николсон

Часы на руке службиста издали медленный, протяжный писк, извещая о наступлении нового часа. За последние шесть дней Элиса хорошо запомнила этот звук. Именно он позволял, отличать день от ночи.

Камера мала и освещается лишь лампой высоко под потолком. Сторожилы у дверей неразговорчивы и крайне агрессивны, самые простые просьбы вызывают у них шквал ругани и отборного мата. Кастро не винила их за скотское отношение, им велено вести себя, приказано обращаться с пленниками, как со зверьем. Служба хочет, выудить из нее секреты, получить как можно больше информации из помутневшего разума.

Они питают надежду, будто сломят дух, лишив пищи и всякого общения.

…Вам повезло, что не приходилось жить в душной коммуналке, где храп соседа доносится прямо над ухом. Когда засыпаешь и просыпаешься с ножом в руке, потому что так спокойнее…Так ты сможешь, вспороть брюхо любому извращенцу, посмевшему распустить руки…Так ты сможешь, защитить брата…

Полная изоляция даровала возможность, поразмыслить над дальнейшими действиями. Голова неизменно покачивалась в такт вращающимся стенам. Галлюцинации являлись Кастро в минуты пробуждения ото сна, когда сознание настойного требует, провалится обратно в темноту.

Губы потрескались от недостатка влаги.

В горле пересыхало, как в самый засушливый день. Элиса понимала, насколько жалкой будет ее очередная попытка, послать мистера Хэйса во время допроса. Хриплый, разрывающийся на части голос, походящий более на мольбы умирающего, нежели на бравое сопротивление.

Собственные руки пред лицом стали незнакомыми и чужими.

…Они что-то подмешивают в воду. Я не контролирую тело. Оно обременяет меня, хочется, отрезать руки и ноги, лишь бы избавится от тяжести…