Если я хотела смутить его своим монологом, мне это не удалось, насмешливость в его глазах так и плескалась.

— Конечно, любимая, — ответил в моей же манере.

А мне так хотелось увидеть его растерянность, хоть раз в жизни выбить из колеи… Злость всколыхнулась внутри, и наверное, ей только и можно объяснить мой дальнейший поступок. Обхватив Арсения за шею, я потянулась и поцеловала его.

Точнее, обхватила его верхнюю губу своими. Мгновенье ничего не менялось, а потом он ответил. Смял мою губу своими с какой-то даже жадностью. Еще касание, еще, ещё… Надо остановиться, ведь мы в гостях, на нас смотрят, но я не могла. Арсений сжал мое бедро, и я, отпустив его губы, чуть отстранилась, оставаясь все равно близко.

Да, я добилась того, чего хотела: он был растерян. А еще хмур и зол, смотрел исподлобья. Я уже пожалела о своем поступке, потому что сама была растеряна во сто крат больше его. А главное, не хотела отпускать, прекращать этот момент. Прошли какие-то секунды, но они были наполнены таким спектром эмоций, что хватило бы на много часов.

— Может, вам в спальню пройти? — услышала я голос Майи, и это окончательно привело в чувство.

Арсений поднял на сестру глаза, посылая укоризненный взгляд, а я отвернулась, возвращаясь в исходное положение. Невообразимо хотелось коснуться губ, я сцепила руки в замок на коленях, не поднимая глаз. Было очень неловко, потому, вскочив, сказала, что отойду в туалет.

Закрывшись в ванной, включила воду, глядя на свое отражение. Что я творю? Как вообще у меня смелости хватило его поцеловать? Это же Арсений Карельский, я должна его ненавидеть. Я запуталась, слишком запуталась во всем, что происходит.

Аккуратно приложив руки, смоченные холодной водой, к щекам, вышла из ванной. Сделала шаг в сторону гостиной, когда меня окликнул мужской голос:

— Карина…

Обернувшись, увидела Петра в дверях балкона с сигаретой в руках. Подошла к нему, он прикрыл дверь. Открыв створку, сунул в рот сигарету, но потом вынул ее, покрутив в руке, задал вопрос:

— Вы ведь бывшая жена Станислава Маркелова?

Я кивнула, ожидая продолжения. Мужчина тоже кивнул. Отвернувшись, оперся локтями на створки окна, выглядывая наружу. Немного подумав, снова повернулся ко мне.

— Про мать Стаса знаете?

Я снова молча кивнула.

— И про то, что я с ней… — он кивнул на мой кивок. — Арсений рассказал?

— Нет, Стас, — немного отошла я от истины.

— Даже так? — он, кажется, был удивлен. Закурив, выдохнул дым в открытую створку. — Осмелюсь спросить, что именно вам рассказал Стас?

Я выдохнула, отвернувшись к окну. Петр мне нравился, было в нем что-то подкупающее, но сам разговор несколько напрягал.

— Он считает, что в смерти его матери виновны вы, — сказала коротко, — что вы послали в дом человека за компроматом на вас.

Карельский усмехнулся, правда, грустно. Закурив, выдохнул дым и произнес, глядя на улицу:

— Не было никакого компромата.

Я так и застыла. Сделав еще одну затяжку и выдохнув, мужчина повернулся ко мне, держа сигарету в открытом окне.

— То, что Маркелов не рассказал сыну о реальном положении дел, меня не удивляет. Они никогда не ладили.

— И какое же расположение дел было реальным? — нахмурилась я, складывая руки на груди.

Петр снова вздохнул, отвернувшись, сделал несколько затяжек. Потушив окурок, положил его в стоящую на подоконнике пепельницу.

— Я любил его мать, Карина. Даже не думал, что можно вот так пропасть на старости лет… И я знал, что она ехала в загородный дом в тот день. Вряд ли бы я стал посылать туда своего человека, как считаешь?

Я пожала плечами.

— У меня нет подтверждения вашим словам.

— Понимаю, — кивнул он, — но смерть Насти не на моей совести. Как я уже сказал, у меня даже причин лезть в тот дом не было. Впрочем, к чему вам это все… Извините, просто стало любопытно, что думает ее сын.

— Расскажите мне, как вы видите ситуацию, — попросила я твердо, останавливая собравшегося выйти мужчину. — Для меня это очень важно.

Он немного посмотрел на меня, и в этот момент был очень похож на Арсения. Взглядом что ли, только у мужчины он был куда мягче.

— Зачем вам это? — все же задал вопрос. — Иногда лучше просто смириться и отпустить.

Только не в моем случае. Не знаю, почему, но я чувствовала, что должна узнать, как все было на самом деле. По крайней мере, попытаться. Видимо, мой взгляд говорил сам за себя, потому что Карельский, вздохнув, сказал:

— Ну что ж, давайте встретимся завтра. Удобно вам будет часа в два?

— Да.

— Хорошо, ваш номер я возьму у Арсения.

— Не надо, — наверное, сказала я слишком поспешно, потому что Петр снова посмотрел с вниманием, я вытащила телефон. — Продиктуйте мне свой, я вам брошу вызов. Арсению необязательно знать о нашей встрече.