Но если бы увидели его сейчас люди, живущие неторопливым домашним покоем, то они непременно позавидовали бы ему. И казалось, что эти далекие незнакомые люди видят его сейчас. Он чувствовал этот взгляд. И потому им овладело состояние, какое бывает с каждым, когда работает он на людях и чувствует, что за ним следят и даже любуются. Ему хотелось работать еще быстрее, ловчее, красивее.

– Наро-од! Переку-ур! - крикнул невдалеке Володя.

Андрей пошел к нему. Рядом с Володей суетилась Рита.

– Ребятушки, голубчики, - ворковала она. - Устали, мои ночные разбойнички, садитесь, я вас кашкой покормлю, Петя, голуба, тебе полную?

– Не издевайся.

– Ха! Спрашиваешь. Он две полных слопает. Слон!

– Я мужчина. А не такой недомерок, как ты!

– Что, народ? - спросил Володя. - Работать-то можно?

– Нормально, - пожал плечами Петя-маленький. - Комары, правда, на части рвут.

– Какой же от тебя прок, - снисходительно бросил ему тезка. - Кости разве на холодец.

Андрей ел неторопливо, приподнимая сетку накомарника лишь в тот момент, когда ложку нужно было в рот отправить. Но комарам и этого мгновения было достаточно.

– Вы после часа не валите, - сказал Володя. - Кряжуйте часов до трех. А потом светлей будет.

– Ладно, поглядим.

– Поесть захотите, на кухне каша, кофе...

– Привыкли руки к топорам! - взревел Петя-большой.

Чихнул раз-другой движок одной пилы. Ей ответила другая. И сизый бензиновый дым пополз по земле, затягивая место порубки.

А поутру, когда, кончив работу, шли они по гулкому мосту, переброшенному через буерак, оглянувшись, увидели: дым тяжело, не колеблясь, лежал холодным ртутным озером в ложбине, что тянулась от порубки и упиралась в лысый лобастый бугор.

Нехотя позавтракав, Андрей пошел в вагончик. Тело казалось обманчиво легким. Солнечный свет резал глаза. И совсем не хотелось спать.

Скрип отворяемой двери он услышал уже в дремоте, когда повалился на кровать, едва успев энцефалитки снять да стянуть сапоги.

– Андрей, - позвал его Колькин голос. - Андрей, проснись.

– Чего тебе, Колька? - поднял Андрей голову.

– Чего, чего, забыл, что ли, уже? - нахмурился Колька.

Андрей сел, помотал головой, которая вдруг тяжестью налилась.

– Фу, как это я заснул... сразу. Так о чем ты, Колька? Чего я тебе обещал?

– Значки для нас. На рукава прилепливать. Вот такие, - показал он на рукав Андреевой форменной куртки.

– А-а-а... Давай рассказывай, чего там нарисовать, - зазевал Андрей. Пошли в штаб. Там бумага, краски. Прикинем.

– А меня оттуда не попрут? Из штаба? - спросил Колька.

– Ты чего? - окончательно проснулся Андрей. - Кто тебя попрет? С чего ты взял?

– Нас везде выгоняют, - тоскливо проговорил Колька. - Мы же вам помогать хотели. А Китыч этот...

– Китыч, Микитыч, а штаб-то при чем?.. Пошли.

В штабе они долго спорили. Кольке все хотелось в эмблему вместить: и тайгу, и звезду, и перья индейские, лук и стрелы, щит и зачем-то автомат. А когда наконец договорились, Колька сказал:

– Пятнадцать штук надо. Через три дня. Успеешь?

– Постараюсь. Ты какую-нибудь тряпку притащи. Не бумажные же делать. А почему именно через три дня?

Колька со стула слез, в одно и другое окно посмотрел, выглянул в коридорчик, потом на улицу.

– Никому, - шепнул он таинственно. - Тайна.

– Никому, - так же шепотом повторил Андрей.

– Шпиона идем ловить, - проговорил Колька, а глаза его шныряли по сторонам, словно этот шпион должен был вот-вот в комнате появиться.

– За вторым ручьем заимка стоит, - захлебывался он. - Как туда ни придут люди - печка теплая. Прямо угли еще. Спугивают его. Они же по тропе от профиля идут. Он их и видит. Уходит. Прячется. А как уйдут, он снова туда. А мы не по профилю пойдем. Я место узнал, где болотом пройти можно. Мне хант рассказывал один знакомый. Мы незаметно к нему подберемся. Понял?

– Понял, - сказал Андрей. - А точно шпион?

– А кто же еще будет прятаться? Ты бы прятался, а?

– Нет.

– Вот. А он прячется. Он нефть разведывает. А потом все передаст.