Тут уже каждый раз перекашивало мою физиономию, и в этот момент я старалась, как можно ласковее улыбаться Герасиму, от чего он каждый раз как-то странно вздрагивал. Боюсь, если он еще пару раз приедет к нам в гости, то я позабочусь о том, чтобы у него развился нервный тик.

Почему, спросите, я на него так взъелась? А не чего было пытаться сжимать под столом мою руку будто в порыве небывалой симпатии и вообще делать вид, будто без ума от прекрасной меня, когда и слепому было видно, что этого кузнечика бросает в пот от одного взгляда на меня любимую.

И пусть у меня не такой уж большой опыт общения с противоположным полом, но интерес мужчины я вполне могу почувствовать. В данном же случае проскальзывала отнюдь не симпатия, а скорее хорошо скрываемое отвращение.

Обидно, досадно, но ладно! У меня еще все впереди! Но вот лицемерия я не терпела, а потому нервный тик этому, прости Господи, Герасиму, точно обеспечу! Дайте время!

Однако, прямо сейчас нервный тик, кажется, имела все шансы заработать я сама. Так как на столе для прибывших гостей стоял не только чай, но и все, что нужно к чаю. А это булочки, варенье, мед и даже мои любимые пироженки. Пироженки! Понимаете? Такие маленькие, легкие, сладенькие, покрытые белой взбитой массой. Рука сама потянулась, нет, не за пироженкой, а за всей тарелкой разом, но заданный под руку Герасимом вопрос, сбил гипнотический эффект и мне удалось взять себя в руки.

— Евдокия, скажите, а как давно вы пришли в себя?

Я скосила на него недовольный взгляд, который так и норовил прикипеть к совершенно другому вожделенному объекту и ответила.

— Недавно.

В этот момент служанка подошла и подлила ему чай. Я же к своему еще так и не притронулась. Просто если бы я начала пить чай, то непременно взяла хотя бы одну, или две, или три, или… В общем, обязательно взяла что-нибудь пожевать.

— Маланья, — позвала я служанку, — принеси мне, пожалуйста, кофе. И покрепче!

А когда та принесла требуемое, начала его медленно цедить. Дело в том, что я люблю совершенно другой кофе. Не такой крепкий и с молочком. В данном же случае цель состояла в другом: перебить кофейной горечью настойчивый привкус пироженок, которые в моем воображении уже были у меня во рту, и сбить настойчивое слюноотделение.

Данное чаепитие в конечном итоге утомило меня на столько, что я решила, что буду делать все, чтобы в будущем их избегать. Потому что моя сила воли крепка, но не стоит ее испытывать слишком часто.

К тому моменту, как чета Вылузгиных-таки нас покинула, до ужина оставался всего час, и я решила потратить его с пользой. А потому поднялась к себе в комнату и, кое-как стянув платье и оставшись в нижнем белье, начала делать гимнастику. Горничную не звала принципиально.

Начала с самого простого, покрутила головой, потом руками, кое-как корпусом. Потом попыталась сделать поднятие ног. Не скажу, что не получилось, но шуму я наделала. Однако после того, как я решила, как в былые времена, дотронуться пальцами рук до пальцев ног и не совладав с центром тяжести рухнула на пол, поняла, что заниматься гимнастикой в доме не вариант. Потому что в комнату тут же вломились все, кто только мог. Разве что братьев не было. Они как куда-то умотали после воскресной службы, да так еще и не возвращались.

Меня, конечно, тут же подняли и принялись кудахтать над бедненькой, несчастненькой мной, но как же было стыдно! Вам не передать! А потому я для себя решила приглядеть в саду полянку, где и буду заниматься. Иначе или сломаю дом, а тряхнуло его после моего падения не слабо, или окончательно сломается моя самооценка. Чего никак нельзя было допускать, ведь я же себя люблю? Люблю! А потому самооценка наше все!

На следующее утро я попросила разбудить меня пораньше. Некогда отлеживаться! Нужно брать в руки свое тело и свою жизнь! А потому я влила в себя два стакана воды, умылась, оделась и отправилась в сад. У крыльца меня уже ожидал Сережка, которого я предупредила об этом еще с вечера. Вдвоем мы направились в ту же сторону, куда я ходила и вчера, однако, к моему удивлению, на этот раз у первой скамейки мне уже не хотелось бухнуться и отдышаться. То ли дело было в утреннем азарте, то ли просто было больше сил, но я воодушевилась и мы направились дальше со всей возможной скоростью.

Я понимала, что пробежка для меня пока недосягаемая высота человеческих возможностей, а потому решила устроить утреннюю проходку.

Сережка же был рядом, как моральная поддержка и страховка. Да-да, именно страховка. Я не обольщалась насчет собственного тела, а потому понимала, что с непривычка могу переоценить свои силы или же мне просто все с той же непривычки может стать плохо. И спутник, который смог бы даже просто позвать на помощь мне был необходим. Честно говоря, я не то, чтобы боялась чего-то конкретного, просто я не знала чего можно ожидать от чужого собственного тела.

Однако, на первый раз обошлось без эксцессов и, поручив мальчику найти в саду уединенную полянку для моих занятий, я через минут сорок приковыляла обратно. Времени как раз оставалось, чтобы помыться и привести себя в порядок перед завтраком, ведь не смотря на усталость, которая охватила меня от непривычных физических нагрузок, мне жутко хотелось есть! Казалось, что сейчас не посмотрю на диету и смету все, что выставят на стол.

Каково же было мое удивление, когда я обнаружила на столе только овсяную кашу на воде и ягоды к ней! Нет, я прекрасно помнила, что именно такое блюдо указала в своем меню вчера, когда, собственноручно его и составляла. Но то, что меня решит поддержать все семейство, оказалось для меня удивительным и трогательным моментом одновременно. Правда, братьям общий семейный порыв явно был не по вкусу, и по тому, как алчно они поглядывали в сторону кухни были понятно, что свой завтрак они еще продолжат. Отец косил в ту же сторону не так заметно, но меня не проведешь!