– Номер машины не запомнили?

– Как-то было не до того.

– Кто стрелял, кто сидел за рулем, тоже не видели?

– Не видела. Когда все это случилось, я была довольно далеко от этого места.

Постепенно возле места трагедии начали останавливаться машины, пассажиры и водители которых с любопытством посматривали на тело, лежащее на дороге, и расплывающееся пятно крови. Создалась даже небольшая пробка. Откуда-то появились и пешеходы и обступили Яну со старшим лейтенантом неплотным кольцом. Кое-кто пытался даже задавать вопросы, другие делали попытки на них ответить.

– Вован, – старлей подошел к служебной машине и наклонился к открытой дверке, – ну-ка, направь движение в нужное русло. Можешь штрафануть парочку для острастки за остановку в зоне действия знака. Короче, чего я тебя учу – не маленький уже. Устроили здесь цирк, понимаешь.

Лейтенант, как показалось Милославской, принялся выполнять указание старшего по званию не без удовольствия. Передвинув машину немного вперед, он достал жезл, выбрался на дорогу и повелительным жестом показал водителю стоявшей впереди всех машины место у тротуара. Через пять минут пробка была ликвидирована, а карманы лейтенанта пополнились трудовыми рублями.

Вскоре подоспел «УАЗик» с оперативниками и «РАФ» «скорой помощи». Оперативники не то чтобы оперативно, но довольно шустро проверили карманы покойного, зафиксировали его местоположение на асфальте кусочком мелка и предоставили возможность медикам констатировать его смерть. После чего стали опрашивать свидетелей и производить осмотр места происшествия. Яну, как главного и единственного свидетеля, забрали с собой для того, чтобы снять показания в спокойной обстановке.

По дороге Яна, как могла, объяснила ментам, в чем дело. Она сообщила, что данное убийство, скорее всего, связано с делом, расследованием которого занимается Руденко. Менты задавали ей разнообразные вопросы, порой не относящиеся к происшествию. А когда узнали, что она экстрасенс, стали пялиться на нее с той смесью скепсиса и насмешливого недоверия, которое отличает людей, объевшихся баланды Кашпировского и пройдошливого Чумака. Ребята несколько раз выразили сомнение по поводу связи убийства Радзиевского со всей этой «кашей», как они назвали расследование, но Яна заверила, что так оно и есть и что Руденко сейчас был бы как нельзя более кстати.

Они не стали возражать. Для появившегося Руденко, разумеется, это было полным сюрпризом. Он буквально не знал, как реагировать. И только присутствие других людей заставило его собрать силы, стряхнуть с себя хмель удивления и приступить к официальной процедуре снятия показаний. Именно эта протокольная рутина отвлекала его от эмоций, позволила функционировать, как нержавеющий механизм, спрашивать, дополнять, анализировать, уточнять и так далее.

– Тебе не кажется какой-то досадной случайностью, – решила поиронизировать Яна, – что я все время даю показания?

– Это твой да-ар, – насмешливо протянул Руденко, – ты вечно оказываешься в «горячих точках».

Довольный своим колким замечанием, он снисходительно улыбнулся.

– Но это мое быстрое реагирование, согласись, нам на руку, – Яна лукаво посмотрела на лейтенанта.

На самом деле она чувствовала страшную усталость и разочарование. Но не сдавалась, стараясь юмором разогнать собственную хандру.

– Ну и что мы имеем? – по-медвежьи качнул головой Три Семерки. – Этот хлыщ мертв, ниточка оборвалась… Что дальше? Ждать нового видения?

Он повернулся, не желая показывать разъедающего его скепсиса. Кислая улыбка рястягивала его губы, наполовину прикрытые пышными усами. И если порой рот его прятался под пшеничными кущами, а вместе с ним и их ироническое недоверие, то глаза выдавали Руденко всегда. И теперь, не склонный к самоанализу и испепеляющей саморефлексии, он нутром чувствовал, что взгляд его – предатель, а посему лучше отвернуться.

– Может, и видения, – усмехнулась Милославская.

У нее не было ни сил, ни желания затевать обычную дискуссию.

– Ты что-то выпивку сегодня не предлагаешь, – укоризненно взглянула она на лейтенанта, – или на мели? Такой случай… в качестве терапии…

Слова липли к языку, губам, словно не хотели слетать с них. Яна пережевывала их по сто раз, прежде чем выплюнуть. Но и тогда их тянучки оставались во рту, и Яне вновь приходилось вертеть языком, шевелить губами, избавляясь от этой несносной клейкой жвачки.

– Затариться не успел – вот и все, – почему-то надулся Руденко. – Итак, проститутка не при делах, – решил он резюмировать, – она просто что-то увидела и ее решили убрать. Теперь под подозрением женушка…

– Понятно одно: преступник на свободе. С убийством Радзиевского и самоубийством того парня в больнице ничего не изменилось. Возможно, они были связаны, но ни тот, ни другой не играли первой скрипки. За кадром остается некто, кровно заинтересованный в том, чтобы расследование зашло в тупик, некто, кому выгодна была смерть супругов Санталовых. Хотя, может быть, к убийству Юрия причастна Оксана, и на каком-то этапе ее интересы совпадали с интересами убийцы, настоящего убийцы, – уточнила Яна, – совпадали, а потом они поссорились.