– Музыка!
– взмахнув руками, горячо заговорил Рябинин.
– Мне кажется, что только хорошие люди по-настоящему могут понимать музыку!

– Не всегда так, - возразил Уваров.
– Встречаются большие знатоки музыки с самым черствым сердцем. Хорошие люди определяются не по музыкальным способностям, а по их отношению к своему человеческому долгу... Я вчера говорил с пленным немецким полковником. Он считает себя высокообразованным человеком, знает французский и английский языки, обожает, как он говорит, музыку, но, даже будучи в плену, пытается бить своего денщика... Самым порядочным человеком в Германии считает Круппа. Я его спросил: что он считает причиной войны между Германией и Советским Союзом? Он мне ответил: "У гитлеровцев самые благие намерения помочь русским культурно развиваться". Ведь немцы, как он выразился, добрые люди, и при этом упомянул, что они хорошие музыканты... Попадись-ка в лапы такому музыковеду, он тебе привьет культуру...

Уходя, Уваров посоветовал Абашкину и Рябинину почаще напоминать бойцам, что собой представляет фашистская "культура" и "новый порядок".

Участок, занимаемый полком Осипова, в полосе обороны дивизии считался самым ответственным. Сосед слева, кавполк соединения Медникова, за последнее время в одной из частных операций отбросил немцев на запад и достиг реки Руза. Подкрепленный свежими силами, полк прочно занял оборону по ее восточному берегу.

Правый сосед (кавполк Бойкова) имел впереди заболоченную лесистую местность и фланг дивизии генерала Панфилова.

Участок Осипова, начинавшийся под селом Верхне-Слезнево, глубоко вклинивался в оборону противника. Река здесь резко поворачивала на запад, затем, круто меняя направление, уходила на восток, образовывая подкову. Западный берег в этом месте представлял собой холмистую, поросшую лесом возвышенность и всецело господствовал над восточным, совершенно открытым берегом, от которого сразу же начиналась луговая низина, а за ней чистое, открытое поле.

Выехав вместе с начальником штаба и командирами эскадронов на рекогносцировку местности, Осипов остановился у опушки леса. Едва всадники показались между кустов, как тотчас же были обстреляны противником из минометов и орудий. Углубившись немного в лес, Осипов приказал спешиться и скрытно вывел командиров на край леса.

За речкой между нарядных, в золотом осеннем уборе берез вспыхивали блестки выстрелов. В окулярах бинокля Осипов видел мелькавшие фигурки немецких солдат. По косогору проехала, исчезая за деревьями, груженная лесом бричка. Опустив на грудь бинокль, Осипов присел на колено и сделал отметку на карте. Снова поднялся, поставив ногу на сваленное дерево, и, приложившись к биноклю, отрывисто сказал:

– Обзор что надо!

– Зато позиция никуда не годится, - вставил майор Почибут, которого повысили в звании одновременно с Осиповым.

Командиры, вглядываясь в сторону противника, шелестя картами, напряженно молчали. Всем было ясно, что противник, используя лес и холмистую, господствующую над рекой высоту, устанавливает орудия и пристреливается к выступу леса, прикрывая огнем всю котловину. Мало того, расположенное на высотах восточного берега Рузы село Нелидово создало для противника естественное укрытие на случай переправы через реку.

Посвистывая, пролетел снаряд и разорвался где-то неподалеку. Стоявший рядом с начальником штаба лейтенант Рогозин вытер ладонью краснощекое, обветренное лицо, склонив голову над картой, и, отойдя в сторонку, присел на пень. Командир второго эскадрона Сергей Орлов, дернув за рукав командира батареи лейтенанта Ченцова, подмигнул в сторону Рогозина.

– Решает судьбу битвы...
– шепнул ему на ухо Ченцов.

Ченцов был веселый и бесшабашный парень, но артиллерийское дело знал отлично. За это ему и прощалось многое.

Шевчук, согнувшись, заглядывал в карту через плечо командира полка, ежеминутно посасывая зажатую в огромном кулаке трубку.

Осипов, обернувшись, посмотрел на него снизу вверх и, улыбнувшись прищуренными глазами, насмешливо проговорил:

– Ты, брат, около меня не маячь: снаряд пригласишь...

– Рукой поймаю и назад кину...
– отшутился Шевчук.

– Что ты скажешь насчет позиции, старший лейтенант Шевчук? Только короче.

Осипов присел на сваленное дерево и развернул на коленях карту.

– Немирово оборонять трудно. Стоит посередь поля, як парус на озере. Здесь, - Шевчук топнул по мерзлой земле ногой, - тоже нельзя строить оборону. Опушка леса... Обстреливать будет крепко.

– Что предлагаешь?
– настойчиво посматривая на него, спросил подполковник.

– Що я предлагаю...
– Шевчук помял в руках карту, пыхнул трубкой и тяжело передохнул: - Атаковать Верхне-Слезнево вместе с пехотой и выровнять левый фланг.

Сидевший на пне Рогозин фыркнул. Обернувшись к нему, командиры сдержанно засмеялись. Оглянулся и Осипов.

– Ты чего там, Рогозин?

После волоколамских боев командир полка относился к нему с уважением. Но сейчас поведение молодого командира эскадрона ему не понравилось.

– Иди сюда ближе. Мы обсуждаем позицию, а ты отошел в сторону и не слушаешь.

Рогозин, вытянувшись, бойко ответил:

– Я слушал, товарищ подполковник, и сам думал...

– Что ж надумал?