Ночевали обычно в чьем-нибудь гостеприимном доме, реже — на постоялых дворах или в трактирах. Довелось спать и под открытым небом: путь борцов Сопротивления был так извилист, что иной раз проходил слишком далеко от человеческого жилья. И, несмотря на то, что земля к началу лета ещё недостаточно прогрелась, Элье такие ночёвки нравились больше всего. Жар костра, уютный треск веток и неподвижная фигура человека в шляпе, сидящая совсем рядом, но почему-то кажущаяся недосягаемой. Элья могла, наверное, вечность смотреть на лицо Грапара, озаряемое отблесками пламени, угадывая, о чём он думает, так сосредоточенно хмурясь, и что видит в пляшущих огненных языках… Из этой отрешённой задумчивости его однажды не смогло вывести даже зеркало, зов которого раздался после полуночи. Грапар обратил на него внимание только после того, как один из наёмников — белобрысый парень по имени Карлен — толкнул его в плечо и выразительно заметил: «Она зовёт».

Она. Никто никогда не называл их незримую помощницу по имени. Никто, кроме Грапара, никогда не слышал её голоса, вещающего из Зеркальных Глубин. Зато именно благодаря Арлейне им однажды удалось избежать встречи с разбойниками. Как-то волшебница их почувствовала — людей с оружием, засевших в засаде на главной дороге через лес. Пришлось зайти поглубже и пробираться через чащу. Элья плохо понимала, как можно не терять направления, когда вокруг лишь деревья, и нет ни одной тропинки, ни одного ориентира: только иглица, мох, лишайники, да невысокая поросль брусничника. Однако Грапар уверенно шёл вперёд, ведя за собой всю компанию.

На очередном привале, когда они, уставшие и мрачные, сидели на небольшой полянке у покосившейся сосны и без аппетита жевали купленные в соседней деревне хлеб и сыр, Лэрге неожиданно сказал:

— Ты ведёшь нас на запад.

Грапар поднял на него глаза и чуть сощурился.

— Допустим. И что?

— А то, что порт находится на севере. Ты собираешься выходить в море по Шеме? Через Белобор?

Элья вздрогнула. Белобор был тем местом, про которое все в детстве сочиняют страшилки. Нежити там столько, что туда сунется не всякий маг. Лишь Лесной Клан как-то умудряется там жить, и то их земли находятся западнее, вдали от самых «больных» участков. А там, где протекает Шема, вообще запрещено появляться, по законам Татарэта. Да и во времена Шемеи туда не особо совались. Те, кто идут к заливу, обычно огибают это место по небольшой речушке Марлеве, протекающей вдали от Белобора.

— Не думаю, что до этого дойдёт. У меня есть идея получше… Не бойся, граф. Я знаю, что делаю.

— Вы назвали меня трусом, господин Грапар?

Все в отряде давно перешли на «ты». И только Лэрге неизменно «выкал» обеим девушкам, а иногда и всем остальным — когда злился. И сейчас он именно, что злился, но вовсе не на покровительственное «не бойся» — его раздражала скрытность Грапара. Элья чувствовала, что этот человек не может просто наслаждаться путешествием, не думая о том, что будет завтра — ему почему-то непременно нужно было всё знать, быть уверенным в каждом своём шаге. А возможно, он просто не в силах был смириться с существующим положением вещей — решение стать членом Сопротивления явно далось ему очень нелегко. Должно быть, он даже сожалел об этом…

— Я ничего плохого не имел в виду, — сказал Грапар. — Перестань воспринимать всё в штыки. Я даю слово, что дней через десять-двенадцать мы будем у залива. Или ты не веришь моему слову?

— Верю, — не сразу ответил Лэрге.

— Вот и славно. Тогда выдвигаемся через пятнадцать минут. Элья, можно тебя?

Элья кивнула и, поднявшись, последовала за Грапаром в небольшую осиновую рощицу поблизости. Листья на деревьях трепетали на ветру, мелькая серебристой изнанкой, и такой же серебристой дрожью отзывалось что-то внутри у Эльи, ступавшей за Грапаром след в след.

Они остановились, и словно невидимая стена обступила рощу. На мгновенье девушке показалось, что они с Грапаром одни во всём лесу.

— Элья, я понял, что ты хорошо знаешь главного министра Дертоля.

— Конечно. Я же тебе рассказывала, мы выступаем перед министрами… выступали.

— Подумай, что он может предпринять, чтобы найти таких, как мы? Чего от него можно ожидать? Понимаешь, дело секретное, и Дертоль постарается сделать всё, чтобы не предавать его огласке. Как он поступит? Может ли, например, сам отправиться в погоню?

Элья рассмеялась:

— Главный министр? Делать ему нечего, что ли, кроме как по лесам за нами бегать?..

— Арлейна представляет большую опасность для государства, — серьёзно сказал Грапар. — А Дертоль скорее переоценит врага, чем недооценит. Уверяю тебя, он приложит все силы. Поэтому попробуй сообразить: если справиться с преступниками нужно быстро, тайно и при этом эффективно — что он сделает?

— Ну… — Элья растерялась — но лишь на мгновение. — Вообще при дворе достаточно магов. Он может поручить кому-нибудь из них. Или попросит своего друга-детектива…

— У него есть друг-детектив?

— Да, мы как-то раз разговаривали с господином Дертолем о дружбе…

Грапар недоверчиво поднял брови:

— Танцовщица придворного театра разговаривает с главным министром о дружбе?

Элья рассмеялась:

— Да он обычный человек, Грапар! И он очень хороший… — Она осеклась, с горечью вспомнив те времена — теперь недостижимо далёкие — когда она могла просто так, на правах любимой танцовщицы, перекинуться парой слов с господином Дертолем. — В общем, мы говорили с ним о дружбе, и он тогда сказал, что друзей у него очень мало. Есть всего пара человек, про которых он точно знает, что всегда может рассчитывать на их поддержку. Один из них — этот самый детектив, не помню имени, к сожалению…