— Попробую через окно, — сказал Грапар и бросился к выходу.

Элья хотела было последовать за ним, но тут внезапно за массивной деревянной преградой что-то щёлкнуло, и на пороге в клубах дыма возникла худая фигура революционерки. Из глубин комнаты пахнуло чем-то крайне неприятным — у Эльи тут же сдавило горло.

— Это ты? — бесцветным голосом произнесла Жерра.

Выглядела она жутко. Волосы растрёпаны, на щеках — неестественный румянец, на фартуке из плотной ткани, надетом специально для опытов — пятна.

— Ты как? — выпалила Элья.

— Нормально.

— Почему не открываешь?!

Но Жерра уже отвернулась и, слегка пошатываясь, побрела к столу, на котором всё ещё что-то дымилось. Через раскрытое окно проникал гул встревоженных голосов. Послышался резкий окрик Грапара: «Проваливайте! Проваливайте все отсюда!», и в следующую секунду мужчина перемахнул через подоконник.

— Ты что творишь?!

— Небольшая неточность… — отозвалась Жерра всё так же бесцветно. — Но я уже поняла, что делать. Всё будет готово. Не беспокойся…

Она тяжело опёрлась о столешницу и замерла.

— Я тебе дам «не беспокойся», — прошипел Грапар. — Чтобы больше такого не повторялось, ясно?!

— Тебе нужен результат, или нет?! — надрывно, едва сдерживая истерику, выкрикнула Жерра. Её силуэт в свете вечернего солнца был странно изломанным, и сейчас она больше напоминала ворону с подбитым крылом, нежели женщину. — Я ведь просила не мешать, ты обещал!.. Мне надо выйти.

Жерра так стремительно выбежала из комнаты, что чуть не сбила с ног Элью.

Грапар прикрыл глаза, успокаиваясь, и черты его лица тут же разгладились. Потом он подошёл ближе к столу и, поморщившись, помахал над ним рукой. Дымилась какая-то странная коробочка, вокруг которой валялись осколки.

— Ты тоже выйди, подыши, — сказал Грапар Элье своим обычным голосом. — А то голова разболится.

— Я так перепугалась… — пробормотала Элья.

— Да, я понимаю. Иди, — повторил Грапар.

Шаг за шагом, с трясущимися поджилками, Элья дошла до маленькой прихожей, а потом выбралась и на улицу.

На нижней ступеньке крыльца сидела Жерра. Согбенная тёмная фигура, трясущиеся плечи…

С Эльи тут же спало оцепенение. Она мигом добежала до кухни, под неодобрительным взглядом Кальды налила воды в первую попавшуюся кружку и кинулась обратно.

— Вот, держи.

Жерра жадно отпила из предложенной кружки. Оказалось, она не плакала — её просто трясло, как от озноба.

Элья поддерживала кружку всё то время, пока девушка глотала воду.

— Спасибо.

Жерра поднялась на ноги — быстрее, чем можно было ожидать от человека в её состоянии — и процедила сквозь зубы: — Не выношу взрывов…

И снова ушла в дом, бросив:

— Не ходи за мной. Я сама всё уберу.

***

Они сидели в небольшой бедно обставленной комнате, которую Кальда использовала и как столовую, и как гостиную. Журчала плоская скучная беседа — Карлен рассказывал длинную историю о том, как ему поручили поймать человека, похитившего древнюю вазу у какого-то богача. Рассказывать истории он совершенно не умел, а его смех — звучавший слишком часто и будто бы лишь для того, чтобы заполнить неловкие паузы — рассыпался в звонкой тишине, словно бусины по полу. У окна, глядя на розовеющее закатное небо, сидел Мароль и крутил в руках незажжённую трубку. За столом расположился Грапар с картой. Периодически хмуря брови, он что-то помечал на ней, иногда поддерживая разговор.

А за соседней стенкой работала Жерра, и это означало, что в любой момент может снова прозвучать взрыв.

Вдруг хлопнула входная дверь, и в комнату — а эта комната располагалась так, что в неё просто невозможно было не попасть, в какой бы уголок дома ты ни направлялся — вошёл Лэрге. Выглядел он несколько странно. На нём был тот же костюм, в котором он покидал свой особняк, на поясе висела шпага, спина казалась ещё прямее, чем обычно, но вид у графа был вовсе не бравый и не надменный, а какой-то растерянный.

— О, вот и его сиятельство пожаловали! — весело воскликнула Элья и поднялась с кресла — единственного удобного кресла в этих стенах, которое ей, не сговариваясь, уступили (возможно, потому, что рядом не было ни Жерры, ни Кальды).

Элья так и не определилась, на «ты» называть Лэрге, или же на «вы», поэтому говорила то так, то эдак, по настроению.

— Долго же вы гуляли! — воскликнула она. — Садитесь, налью вам борща. А то грех обижать нашу гостеприимную хозяйку, она старалась… Мы-то все уже пообедали…