— Ты никогда не опускаешь руки.

— Ты хреново меня знаешь.

— Ты. Никогда. Не. Опускаешь. Руки.

— А знаешь, почему? — фыркаю я, не дав ей время на размышления, следом добавляю: — У меня есть Эйден.

— И что?

— Он не может видеть и знать, что его старший брат сдаётся и представляет собой размазню, а не железобетонную стену. Хотела бы ты показать своей младшей сестре, что сдалась и опустила руки? Каким будет такой пример для неё?

— У меня нет младшей сестры.

— Это была метафора, и ты прекрасно её уловила.

— Нет, не хотела бы, но и она должна понимать, что не может быть всегда всё хорошо.

— Ты хочешь быть паровозом или вагоном?

— Смотря, что ты имеешь в виду.

— В отношениях, Трикси. Либо ты — паровоз, либо вагон, который следует за ним. Тянешь на себе, либо позволяешь увезти себя.

— Он ничего не знает, так? — щурится Трикси.

— Что именно?

— Про Эмили, например, при Мэди.

— Что ты знаешь про Мэди? — цежу я, всматриваясь в её лицо.

— Только то, что вижу. С ней что-то было, я права?

— Ты и половины не представляешь, что было. Никто не представляет. Только я и она. Никто кроме нас. И никто никогда не узнает. В том числе ты.

— Ты можешь рассказать мне.

— Нет, — мой резкий ответ заставляет её вздрогнуть, как будто была отвешена словесная пощёчина, но я не жалею об отказе.

— Ты был груб.

— Ты не будешь учить меня. Я делаю так, как считаю необходимым. Если правда для тебя означает грубость, то увы, но сейчас этот разговор ведёт в никуда. Иногда это единственный правильный способ выразиться, чтобы тебя поняли.

— Ответишь честно на один вопрос?

— Я не соврал ни на один вопрос.

— Я хочу знать и быть уверенной, что ты точно мне не лжёшь.

— Ты никогда не можешь быть уверена в словах другого, даже если они юридически подтверждены. Правду знает только отвечающий. Дело совести.

— Кому ты доверяешь? Я хочу знать, — говорит Трикси, добавляя: — Кроме себя, конечно.

Жму плечами и говорю то, что первым возникает в голове.

— Отцу.

— Почему?

— Что почему?

— Почему ты ему доверяешь?

— Потому что знаю, что могу на него положиться всегда и во всём. Всё остаётся только между нами.

— На кого может положиться он?

— У него есть друзья.

— Кому он доверит пистолет и повернётся спиной в самой худшей ситуации?

— Маме, не считая нас.

— Ты думаешь, что он ничего не рассказывает ей?

— Нет.

— Откуда такая уверенность?

— Ты пытаешься настроить меня против моей же семьи? Ты совсем рехнулась?

— Я просто хочу знать. Я никогда не встану между тобой и семьёй. Во-первых, никогда нельзя ставить перед таким выбором, а во-вторых, ты всегда выберешь семью. Я хочу знать, почему ты доверяешь ему.

— Если бы мама знала обо всём, что я сделал, я бы скорей всего получил пулю в лоб или голова отсоединилась от тела с помощью её рук. Я доверяю ему, как себе, если не меньше.

— Тогда почему он ничего не знает о том, что случилось с тобой или Мэди, или между вами двумя?

— Потому что у нас есть объединяющая черта: сначала мы делаем, а потом думаем. И тогда мне просто повезло, что я ничего не сделал. Удачное стечение обстоятельств для меня и для него.

— Для него? Кто-то изнасиловал её?

Глаза Трикси бегают по мне, ища догадки и подсказки, но моё лицо похоже на камень. Она в ужасе, я же снова чувствую, как когда-то умер изнутри.

— Нет. Я уже сказал: ни ты, никто-либо другой об этом не узнает, кроме нас двоих… И Ди. Тем более родители.

— Он что-то сделал ей?

— Нет.

— Почему ты не хочешь говорить об этом? Может, проще рассказать кому-то другому?

— А ты сможешь что-то сделать или помочь? С чего ты взяла, что я доверяю тебе?

— Ты можешь это делать.

Изо рта вылетает смешок, который я не успеваю уловить.

— А чем ты отличаешься от других, Трикси? Почему я должен доверять тебе, а не кому-то ещё? Если я не рассказал это отцу, то была причина. Ты помнишь, что я сказал Эмили?

— Когда?

— В коридоре, — напоминаю я. — Я могу повторить слово в слово: никогда не придавай себе слишком большое значение в чей-то жизни. Ты можешь ошибаться. Я не говорил это из-за злости или чтобы сделать ей больно, честно сказать, мне плевать. Я лишь констатировал факты и правду.