Девушка останавливается возле своего номера и картой открывает дверь. Она продолжает стоять в пороге и держать дверь распахнутой.

— Мы поговорим, но не тут. И только при одном условии.

— Мне уже не нравится начало, — парирую я.

— Ты будешь честен.

— Я всегда с тобой честен.

— На этот раз я хочу быть точно уверенной.

Захожу в номер, и Трикси закрывает дверь. Это удивительно, чёрт возьми, её беспрекословность такая забавная, что я с нетерпением жду продолжение, хотя раздражение осталось.

Скрестив руки под грудью, она устремляет на меня пристальный взгляд, словно сканирует будущую ложь.

— Я хочу знать правду.

— Я говорил, что ничего не платил.

— Не эту.

— Может, ты объяснишь, чтобы я не играл в угадайку?

— Эмили.

Внутри что-то трескается. Чувствую моментальное напряжение не только в теле, но и воздухе. Мне больше не нравится дальнейший разговор, который она желает начать. В голове проскальзывают десятки вопросов, на которые я должен найти ответ, но не хочу. Я не хотел, чтобы она знала, и не хочу. Если бы я мог, то прокашлялся, но это только поможет раскусить мою ложь. Едва могу выдавить непринужденную улыбку и показать безразличие.

— И что она? — интересуюсь я, но вижу, как легко в её глазах вспыхивает полное понимание.

— Ты только что говорил, что будешь со мной честен и был честен. Ты лгал?

— Нет.

— Тогда зачем ты врешь сейчас?

— Я не врал.

— Я не хочу находиться между вами. Я не хочу быть в центре ваших недопониманий.

— У нас нет недопониманий.

— Я не слепая.

— Да, ладно. Может, немного есть, — слова даются мне с великим трудом.

— Уходи, Мэйсон.

— Почему?

— Потому что, когда человек отвечает долго, он придумывает оправдания и ложь, а я не хочу её слушать. Если не готов к разговору, то просто скажи, а не ёрничай.

— Что ты хочешь знать?

— Хочу знать, зачем ты так грубо с ней обходишься; почему вы так относитесь друг к другу; почему ты так поступал с ней.

— Почему я так поступал с ней? — переспрашиваю я. — Что ты имеешь в виду? Как я подступал?

— Вы встречались в школе.

Кровь моментально отливает от моего лица.

— Откуда ты знаешь? — хриплю я.

— Эмили рассказала. Она всё рассказала.

Я едва не давлюсь собственной слюной, которая застревает в горле, моментально всё пересыхает и мне требуется как минимум графин с водой и желательно на голову.

— Она рассказала что?

— Всё.

— Что ты хочешь от меня, Трикси?

— Хочу понять, почему она любит тебя.

— Любит? — усмехаюсь я. — Серьёзно?

— Я не должна это говорить, но считаю, что ты обязан знать. Она хочет вернуться.

— Вернуться куда? Ко мне?

— Да. Не делай паузы, чтобы придумать ложь.

Смех накрывает с головой. В нём нет веселья, только боль и печаль.

От души, я смеюсь в течение нескольких минут, пока Трикси смотрит на меня в полном молчании. Она хочет вернуться. Вашу мать, она хочет вернуться, — эти слова кружат в моей голове, заставляют вспоминать всё хорошее, что когда-то было, а потом очернилось. Всё, что я когда-либо чувствовал к ней — исчезает, остаётся лишь пустота. Кто бы мог подумать, что её желание вернуться моментально выбьет из меня всякие чувства, стоило лишь посмеяться. Возможно, я просто поехал.

— Мне плевать, понимаешь?

— Ты отвратителен, Картер.

— Чем? Что не хочу быть с человеком, к которому испытывал лишь ненависть?

— Уходи.

— Вряд ли я уйду, мне хочется дослушать этот бред.

— Тут нет бреда, только твоё неуважение к чужим чувствам.

— Очнись, мать твою! Единственный человек, которого любит Эмили — она сама. Ни я, ни ты, ни все остальные ей не нужны. Это ещё один способ самоутвердиться.

— Ты не имеешь права так говорить. Ты не знаешь, чего она хочет.

— Да мне просто плевать, что она говорила, — повторяю я. — Господи, неужели у тебя нет мозга или ты не видишь этого.

— Я всё вижу, особенно то, как ты относишься к чужим чувствам.

— У неё нет чувств! — я буквально срываюсь на крик. — Она делает из тебя дуру, и у неё получается.

Трикси поджимает губы и её тяжёлое дыхание говорит о том, что мои слова принимаются с трудом.

— Хочешь, я расскажу тебе правду?

— Почему я должна верить тебе?

— А почему ты веришь ей?