Появление Сукальского на самом деле отрезвило его. Он смекнул, что не мешало бы по-настоящему заплакать - может быть, тогда Иван поверит ему. И тут же заплакал с гортанным завыванием.

– Эх, пьяная моя голова!
– причитал Михальский, дурашливо размахивая руками.
– И зачем мне этот лес? И зачем нам с тобой, дорогой братка Иван, браниться? Ну, бери этот лес, бери. Я сыну прикажу, и он сам его привезет до тебя. Бери эти яблоки, и пусть на здоровье кушают их твои малюсенькие ребятишки. Я беру всех твоих пацанчиков на яблочный кошт! Зачем нам ссориться и трясти бородами?

– Мои дети, Юзеф Михальский, не побирушки, а я не нищий!
– гневно заговорил Иван.
– Ты мне мозги не мути! Лучше ответь, что это за человек?

– Брешет он все! Клянусь маткой бозкой, что брешет! Он такой же пьянчужка, этот Сукальский, как и я сам. Все утро с ним мы вдвоем, как свиньи, тянули эту настойку. Он упился, завалился дрыхнуть в кусты и ничего не помнит, как свинячье ухо. Я тоже ничего не помню...

– А ты и верно ничего не помнишь?
– спросил Магницкий, видя, что Юзеф, разглаживая ползавшие вокруг пьяно опущенных губ морщины, увертывается от прямых ответов.

– Эх, Иван, Иван! Если бы Юзеф Михальский имел образованный ум и умел блюсти свой язык, разве он жил бы в Гусарском? Он бы тогда на почетном месте в сейме сидел! Государственные дела вершил! Пришел бы к нему Иван Магницкий, он не только отпустил бы лесу, но и новую хату выстроил бы ему! На, Иван, живи, и заставь своих мальчишек молиться за Юзефа господу богу... Вот что могло быть из Михальского! А сейчас, пока он горилку льет в горло, нет Юзефа, ничего он не помнит, не знает и мелет, как пустая мельница. Просто свинья - и все!

– Значит, ты не помнишь, как собирался комиссаров вешать в Августовских лесах и огнем палить?

– Езус-Мария! Чтоб такое мог сказать мой поганый язык? Так его надо заставить лизнуть сковородку, когда на ней шипит сало...

– Это как раз слетело с твоего языка.

– Если так болтал мой язык, там не было моей головы, а была другая, хмельная башка...
– Исподлобья посмотрев на хмурого Ивана, Юзеф постучал своим костлявым кулаком по сморщенному лбу и, отведя глаза в сторону, продолжал: - Не такой Юзеф дурак, чтобы говорить это всерьез!

– А Сукальский тоже не всерьез говорил?
– спросил Иван.

– Глупая шутка пьяного человека. Как можно такой брехне верить! Пойдем в хату и посмотрим - спит, наверное, этот пьянчужка. Кстати, и выпьем по чарке, чтобы он пропал, этот сегодняшний день!

– Спасибо за угощение. Мне давно пора отсюда уходить. Не забудь про лес.

Иван, круто повернувшись, быстро пошел к воротам.

После того как затихли в переулке шаги Магницкого, из кустов вышел Владислав.

– Ну что, батько, проводил гостя?
– разламывая пополам крупное яблоко, спросил Владислав.

– Где пан Сукальский?
– в свою очередь спросил Михальский.

– Уже далеко.

– Ушел?

– Да. А чего он должен здесь дожидаться?..

– Его еще кто-нибудь видел?

– Он переоделся в мой костюм. Мы почти одинакового роста.

– Черт с ним, с костюмом! Он что-нибудь сказал тебе?

– Он мне сказал, что ты много лишнего выпил и столько же наделал глупостей.

Михальский вырвал из рук сына половину яблока, забыв про испорченные зубы, яростно запустил их в твердую кожуру и, вскрикнув от боли, швырнул недозрелое яблоко в кусты. Держась за щеку и проклиная все на свете, взвывая и охая, он продолжал расспрашивать, что еще говорил пан Сукальский.

– Значит, он сказал, что Магницкий не донесет?

– Побоится.

– А вдруг не побоится? Пойдет и заявит или тайно напишет бумагу... Тогда что?

– Насчет бумаги он ничего не говорил.

– А ты как думаешь - может он написать такую бумагу?

– Я думаю, что может, - после длительного раздумья ответил Владислав.

– Этот упрямый лесной медведь все может сделать. Он может заколотить меня в гроб, - подавленно проговорил Михальский.
– Ты не должен спускать с него глаз. Может быть, ты встретишься с ним и поговоришь? Предложи ему червонцев пять, а если не согласится, пообещай пеструю телку.

– Иван Магницкий не возьмет ни денег, ни телки, - возразил Владислав.

– Неужели этот голодранец откажется от пяти червонцев?

– Батько, ты меня с детства учил, как надо узнавать людей, чтобы перехитрить их и потом вывернуть наизнанку, а сам даже не изучил Ивана. Он держит в руках власть. Если ему намекнуть на червонцы, он наверняка откажется и составит какой-нибудь протокол или другую бумагу. Надо хитрее что-нибудь придумать.

– Что же можно придумать?

– Не беспокойся только и не горячись. Я придумаю так, что Иван не донесет.