Время для влюблённых шло незаметно. Вскоре со снежных вершин Апуанских Альп потянуло холодом, и Пьеро с Катариной пришлось прервать сладкий затянувшийся поцелуй. Огни светильников и факелов тем временем переместились от селений Анкиано и Винчи к северу, к небольшому селению Форнелло, считавшемуся у местных жителей поселением древних сект ведьм и колдунов. Сверху, с горы Монте-Альбано, факельное шествие, расплывшееся подобно весеннему половодью, хорошо было видно и завораживало своей необыкновенной зрелищной красотой.

–– И всё-таки странно, – опять повторила Катарина, чувствуя лёгкое головокружение от поцелуя, – что за ночное веселье сегодня? Я ничего такого не слышала, чтобы люди говорили о каком-нибудь празднике, и не видела, чтобы к нему кто-нибудь готовился…

–– Я тоже, – безмятежно согласился Пьеро, всё ещё продолжая обнимать Катарину и покрывать её лицо поцелуями.

–– Мне холодно, – жалобно вздохнула девушка.

Пьеро снял с себя плащ и накинул его на плечи Катарины. Искоса взглянув на факельный людской поток, уже миновавшего сектантскую деревушку Форнелло и приближающегося к не менее популярному в народе посёлку Фольтуньяно, известной местным жителям живущими в ней ещё более страшными колдунами и ведьмами цыганского сословия, он с горечью усмехнулся.

–– Скорее всего, этот праздник вызван охотой Священного Воинства* на ведьм!

В глазах Катарины сразу отразился испуг, и, хоть было темно, он не укрылся от влюблённого взгляда Пьеро.

–– Что с тобой, любимая? Ты чего испугалась? – он покрепче прижал её к себе и, жарко поцеловав в очередной раз, пристально всмотрелся ей в глаза. – Ты испугалась этих шныряющих во славу чистилищного костра Святой Инквизиции вездесущих проныр, хватающих по ночам без разбора всех подряд?.. Так мы далеко и высоко, и они сюда не придут, а если и придут, то не бойся, я сам поговорю с ними! Я ведь не только гражданский нотариус, но и являюсь представителем нотариального секретариата в суде Святой Инквизиции, и в мои обязанности входит составление завещаний осуждённых своего имущества в пользу Святой Церкви. Я предъявлю Священному воинству свои документы, и они не посмеют нас тронуть!.. Успокойся, Катарина!

Но девушку ещё больше охватила дрожь. Она с тоскливой болью посмотрела на мерцавшую огоньками у подножия горы деревеньку Форнелло. Из её груди вырвался глубокий вздох.

–– Нет, Пьеро, я не боюсь Священного воинства. Меня заботит другое…

–– Что?

–– Ты никому не скажешь?

–– Клянусь Крестом Спасителя! – приложил Пьеро правую руку к левой груди.

В глазах Катарины блеснул огонёк восхищения от его благородного жеста.

–– В деревне Форнелло живёт тётушка Туцци, – ещё тише сказала она. – Её все считают ведьмой, но она доводится мне приёмной матерью… В «Боттильерии»

––

* Священное воинство – так в то время назывался особый отдел Инквизиции, набиравший в свои отряды детей от семи до четырнадцати лет. Они наделялись особыми проходными грамотами – буллами, позволявшими им беспрепятственно входить в любые дома и организации для поиска, так называемых одержимых дьяволом людей; в их обязанности также входили подслушивание и шпионаж за людьми, объявленными еретиками и бежавшими от суда Инквизиции.

я не раз слышала, как поселяне поговаривали о том, что Священное Воинство давно мечтает возвести её на костёр… Я боюсь за неё!

У Пьеро непроизвольно вырвался свист.

–– Любимый, давай сойдём с горы и наведаемся в деревню Форнелло, – жалобно попросила Катарина, прикоснувшись своими нежными губками к губам Пьеро. – Я хочу знать, в порядке ли тётушка Туцци…

–– С удовольствием! – с готовностью воина ответил Пьеро и, поднявшись с земли, выпрямился во весь свой высоченный рост; затем он нежно подхватил Катарину и с лёгкостью, словно в его руках был цветок, поднял её и поставил на ноги. – Я к твоим услугам, любимая!

Прижавшись друг к другу и осторожно ступая по едва различимой в темноте тропинке, они не спеша стали спускаться с горы. Огни факельного шествия тем временем удалились от деревни Форнелло на приличное расстояние, и когда Пьеро и Катарина миновали её окраину, то в ней было тихо, как в церковной обители. Кроме некоторых собак, встретивших их в подворотнях хриплым лаем, на улицах деревни никого не было. Дойдя до массивного каменного дома, выстроенного из громоздких валунов жёлтого альпийского бута, находившегося в центре селения, Катарина постучала в ворота прикованной к ним конской подковой. В маленькое оконце в воротах сразу же выглянула совиная голова с горящими глазами, которая, явившись для Пьеро полной неожиданностью, – он предполагал увидеть в оконце человеческое лицо – внезапно ухнула, заставив его отпрыгнуть от ворот на добрых три шага. Катарина от души рассмеялась.

–– Всё в порядке! Тётушка дома! – зазвенел переливчатой трелью её голосок. – Сейчас она откроет!

–– Что это? – оторопев от изумления, пальцем указал Пьеро на сову.

–– Это её сторож! Да ты не бойся, она не настоящая – это игрушка!.. Тётушка Туцци сделала её для забавы.

Через минуту вместо совы в оконце появилось женское пухлое лицо в ночном чепчике. Она угрюмо глянула на ночных визитёров, но, узнав Катарину, сразу повеселела.

–– Ах, это ты, моя берлингоццо*! – выкрикнула она от радости, и за калиткой