Я снова кивнул, старательно изображая из себя патриота. До мая сорок пятого ещё далеко, вести сейчас пораженческие речи – всё равно, что подписать себе смертный приговор. К тому же мне глубоко плевать на веру фрица в скорую победу. Я просто хочу понять, для чего здесь оказался, выполнить предназначение и вернуться в родное время. Но для начала неплохо бы узнать зачем Шпеер вытащил меня из дома.

Я так его об этом и спросил, на что получил ошеломляющий ответ:

– Фюрер ждёт вас у себя в Бергхофе. У него возникли вопросы касательно вашей научной деятельности. Он поручил мне доставить вас к нему.

– Когда поедем?

Шпеер встал, скрежеща стулом о кафельный пол, чуть сдвинул рукав кителя указательным пальцем и демонстративно посмотрел на часы.

– Сейчас.

– Но позвольте! – опешил я, чувствуя, как заколотилось сердце. – Мне надо подготовиться, взять документы!

– Хочу дать вам совет, Отто. – Шпеер растянул губы в холодной улыбке: – Не стоит испытывать терпение фюрера. Он легко может сменить милость на гнев и тогда… – немец снова оголил зубы, и я заметил, какие у него острые, чуть выдающиеся вперёд длинные клыки.

– Спасибо, Макс, – я тоже встал из-за стола и посмотрел немцу в глаза. Пульс ещё зашкаливал, но где-то внутри организма уже зарождалось глубокое спокойствие. Раз я не могу избежать этой встречи, нет смысла напрасно тратить нервную энергию. – Мы поедем или полетим?

– Любопытство ещё никого не доводило до добра, – резко ответил Шпеер и дёрнул правой щекой.

«Контуженый или неврастеник, или и то и другое», – подумал я, вынимая из бумажника банкноту в десять рейхсмарок, положил деньги на стол и по взгляду немца понял, что не продешевил.

Пока сидели в кафе, город преобразился. Ветер стих. Облака растворились в мазуте неба. Алмазная пыль звёзд вкупе с крупным бельмом луны посеребрили крыши и фонарные столбы. Вдоволь налюбоваться видами ночного Берлина не хватило времени. Не успели мы выйти на крыльцо, как со стороны невидимой отсюда площади послышался нарастающий звук мотора. Вскоре из-за угла вывернул автомобиль с прикрытыми светомаскировочными щитками фарами. Тарахтя двигателем, машина подрулила к кафе и, скрипнув тормозами, остановилась.

Я замер, глядя на плавные обводы крыльев, длинный капот с трёхлучевой звездой над радиаторной решёткой и выпуклую крышу «мерседеса». Это был один из знаменитых на весь мир «фюрервагенов». Я видел их фотки в инете, скажем так, в той ещё жизни, а теперь вот довелось лицезреть легенду немецкого автопрома воочию.

Шпеер легко толкнул меня в плечо:

– Вы что застыли, Отто? Садитесь в машину, фюрер не любит ждать.

Он открыл дверь, подождал, когда я сяду на заднее сиденье, захлопнул её и сел рядом с водителем.

«Мерседес» рыкнул двигателем, заскрипел снегом под колёсами и покатил по ночному Берлину. За окном замелькали чёрные скелеты деревьев и залитые лунным молоком силуэты городских зданий. Чтобы не терять время понапрасну (Гитлер наверняка устроит мне настоящий допрос), я откинулся на спинку удобного сиденья и, под ровный рокот мотора, стал вспоминать всё, что успел узнать из тетрадей Валленштайна.

Итак, барон был единственным отпрыском знатного рода. С детства увлекался как мистикой, так и наукой и в Аненербе попал из-за этих увлечений. В тридцать восьмом году Валленштайн вернулся из Тибета с таинственным обломком. Подробнее изучив находку, он пришёл к выводу, что это осколок древнего артефакта, неизвестно как попавшего на Землю. Может, он прилетел из космоса миллионы лет назад, а может, проник сюда из иного измерения.

Полученная с помощью этой штуки вакцина творила с живыми организмами чудеса, делая то, что мировая наука не смогла достичь и за десятилетия прогресса. Она давала человеку больше сил, многократно повышала устойчивость к огнестрельным ранениям, ускоряла регенерацию повреждённых тканей.

Этот препарат вполне мог стать идеальным средством для воплощения в жизнь идеи фюрера о создании сверхчеловека, если б не его побочные действия. У всех подопытных, после введения вакцины в мышечные ткани, происходило радикальное изменение внешнего вида. Барон пытался нейтрализовать отрицательный эффект, но всё, чего ему удалось достичь после многочисленных опытов, – это придать жертвам его экспериментов звериный облик.

Гитлер узнал об исследованиях барона, предложил тому совместить биоинженерию с мистическими идеями (это с его подачи у проекта появилось название «Вервольф», то есть оборотень) и потребовал создать универсальных солдат, способных склонить чашу весов в глобальной войне на сторону Германии. То, что они выглядели не как люди, его не пугало, наоборот, в этом он видел сакральный смысл. Дескать, нелюди зачищают Землю от унтерменшев, освобождая жизненное пространство для избранных. В качестве стимула к активной работе и для устранения большей части административных барьеров, он дал Валленштайну звание штандартенфюрера СС, целый отдел в подчинение и пообещал по результатам исследований щедро наградить всех, кто был занят в этом проекте.