Валентинов Андрей
Шрифт:
– Ты чего, Лаэртид, мухоморов наелся?
– Лотоса...
То ли шутит, то ли нет. Не разберешь даже.
– А почему ты не на Итаке, Одиссей? Чего тебя сюда занесло? Дома бы сидел, приплод овечий считал...
Не договорил даже – осекся. Обжегся я о его взгляд...
– Итака...
Не проговорил – прошептал. И тут я только понимать начал...
...А Эней уже в три ручья ревет! Да что с него взять?
– Вы... Вы куда-то собрались, Тидид? Далеко? В Океан?
Плохи, видать, дела на Итаке, если рыжий об Океане заговорил!
– Я... Наверное, тоже с вами. Только они... пустят ли?
Они? Но тут же дошло – ОНИ!
– Кружение птиц подсказывает мне, что наша встреча неслучайна. Как неслучайно все, творящееся под медным куполом небес... Бо-о-о-оги-и-и!..
Ага, Калхант! Вовремя, пусть он рыжему все про НИХ и растолкует! Тем более, они с Лаэртидом под Троей вроде как сдружились...
– Вечером поговорим, Одиссей. А мне пора, а то построят мне еще один «Арго»!..
Да, плохи дела у Любимчика! Что ему, домоседу, сыну домоседа, в Океане делать? Ты куда, Одиссей, от жены, от детей?..
Тяжелая ладонь на плече, тяжелый взгляд упирается в затылок. Тяжелый, чужой.
– Не узнал, Тидид?
– Узнал...
Обернулся... на шаг отступил, не выдержав взгляда его глаз.
– И как там в Гадесе, Чужедушец?
Пожал плечами Протесилай Филакский, Иолай-Первый, Иолай-Копейщик.
– Скучно! Шляешься у Белого Утеса, асфодели топчешь – и свое имя орешь, чтобы не забыть...
Помолчал, улыбнулся. Даже глаза другими стали – старыми, добрыми.
– Не спеши туда, мальчик! Здесь интереснее. А за Океаном – тем более. Ты, кстати, какие канаты ставить собираешься?
...А канаты надо ставить все-таки пеньковые! И кедра бы побольше, настоящего, из Антиливана!..
Значит, и Чужедушец с нами собрался. Прав он, скучно в этом Гадесе!
...А за Критом, неподалеку от негостеприимной Малеи, нас будут ждать давние знакомые – чубатые да усатые. Многим из них не нашлось земли на Востоке после того, как колесницы ванакта Кеми ворвались в Сирию. Сильное Эхо в этих краях! И недели не прошло, а уже пришли ко мне грозные шардана, косицами тряхнули, усы огладили: с тобой плывем, Дамед-ванака! Не нашли мы родины тут, за Океаном сыщем! И как откажешь? Да я и не стал. Лихие они ребята, эти шардана. Встретятся, к примеру, нам Скилла с Харибдой, о которых в сказках сказывается, так усачи их вмиг в секиры возьмут.
А после туски бритоголовые пожаловали. И чубатые фракийцы в боевом раскрасе. Но те еще думать будут.
Правда, кораблики у них так себе – камарры низкобортные. Для боя – в самый раз, а вот для Океана...
...А еще якоря. Дядюшка Антиген говорит, что наши якоря не годятся, нужны какие-то особенные, на корягу похожие. Это на него самого, значит... И еще нужны периплы [46] и зарисовки берегов – все, какие достать можно. В Океане они без надобности, но туда еще добраться надо. А ведь плывем мы скопищем превеликим, значит, где-то надо будет воду набирать, припас на серебришко выменивать...
46
Перипл – подробное описание берегов, прообраз лоции.
– Хеттийцы выводят войска из Киликии, Тидид. Мой племянник, Амфилох, уже там, занял город Адану...
– Ну вот видишь, Щербатый, даже воевать не пришлось... Слушай, у меня к тебе просьба. Прореки мне чего-нибудь!
– Как?!
– Ну... Ты же Вещий! Отец твой, Амфиарай, перед тем, как на Фивы уйти, мне такое предсказал – до сих пор помню.
– Нашел пророка, Диомед! Ладно... Увидишь волчицу у сросшихся деревьев – оглянись.
– Шутишь, родич?
– Шучу.
Разговорить Любимчика я так и не смог, даже после третьей чаши самосского. На меня не смотрит, слова еле цедит. Впрочем, главное я понял, после первых же слов понял.
– На Итаке... Плохо на Итаке, Тидид! Мне сказали, что отец объявил меня умершим. Как он мог? Жена... Пенелопа не стала больше ждать. Сейчас к ней соседи понаехали, сватаются, шакалы. Говорят, мой сын называет отцом одного из женихов... Антиноя Эвпейтида... Я этого Антиноя еще мальчишкой на коленях держал. Знал бы – придушил!..
И как ответить Любимчику? Что никому из нас не повезло? Разве что Агамемнону – тот и огорчиться, говорят, не успел. Ну, разве слегка, пока голова с плеч слетала...
Вот и еще один из нас уходит в Океан!
– Ну, что ребята, завтра?
– Завтра, Тидид!
Почему-то в это утро я перестал слышать. Слова скользили не задевая, мимо, как стрелы у неумелого лучника.
Мимо, мимо, мимо...
Огромная толпа на аласийской пристани. Весь город нас проводить пришел да еще впридачу с окрестных сел понабежали. Шумит толпа, да только я не слышу. И Амфилоха не слышу. А ведь рядом стоит, у жертвенника. Священнодействует Щербатый, старается, дабы ОНИ нам ветер попутный послали...