Вражеская конница с левой стороны войска имела больший запас сил. Один из ордынцев даже смог протиснуться к князю, и хоть его конь был окружён людьми главы войска, ордынец попытался спрыгнуть и убить держателя знамени, но лишь ранил его несерьёзно. Один из отроков предложил князю удалиться, но тот лишь с раздражением оттолкнул его.

Нападающие конники орды начали осознавать, что бьются не только с пешими воинами, но звон мечей доносится и из их тыла тоже. Несмотря на то, что запасный полк напал неожиданно, после шока всадники орды стали отбиваться. Кольцо вокруг них сжималось, но они не теряли присутствия духа, периодически пытаясь продавить нападающих то в одном месте, то в другом.

Число убитых с обеих сторон множилось, но войска уже не двигались. Обе армии были истощены до крайности. Никто не хотел двигаться, и никто не готов был бежать. Вялые бои шли на истощение. Некоторые воины с обеих сторон падали от изнеможения, чтобы быть заколоты врагом. Без свежих сил или сильного удара, такой бой мог продолжаться часами.

Всеволод сходился в бою с всадниками ни раз и ни два. После того, как во время первой атаки, ему удалось зарубить двух врагов, он не мог больше скинуть с лошади никого. Он обменивался ударами с врагами, и отходил назад не достигнув ничего.

Всадники орды между собой держали строй, а вот нападающих становилось меньше. Опытные воины, приученные даже спать в седле были выносливее всадников северных племен, и уверены, что сколько бы не продлился бой, он закончится в их пользу. Но тут над ними поднялась пика, на которой была насажена голова Улюкая.

— Смотрите, смотрите!!! — вещал носитель устрашающего трофея. — Это ваш Хан!

— Ну и что?! — крикнул в ответ Салман. — Хан приказал нам победить, и мы не отступим!

Никто не поддержал Салмана. Его воины стали неуверенно переговариваться, что привело Салмана в бешенство.

— Неблагодарные собаки, — обернулся он на тех, что стояли за ним. — Хан дал вам всё. Могли бы почтить его память великой победой!

Ропот стих, Салман улыбнулся, он привлёк их внимание.

— В бой! — воскликнул Салман.

На этот раз его воины ответили ему радостным кличем. Произошло невозможное, и окружённые стали теснить окружавших. Один из ордынцев, заколов мечом копьеносца, взял его копьё и метнул во Всеволода. Копье не прошло глубоко, запутавшись в складках кольчуги на животе, но удар опрокинул его с лошади и сильный удар от падения вышиб из него дух. Вытащив копьё из складок кольчуги, он попытался найти своего коня, но тот уже скрылся между других скакунов. Опираясь на крупы и бока лошадей товарищей и уворачиваясь от спешащих в битву всадников, Всеволод стал выбираться из боя.

Салман радовался. Его речь не только воспламенила вверенных ему всадников, но и поколебала врагов. Кольцо вокруг стало расширяться и чем больше оно ширилось, тем тоньше становилось.

Кто-то в отдалении крикнул: "Здесь брешь!".

Можно ли победить совершив столько ошибок, затянув так бой, попав в ловушку и потеряв Хана? Салман не знал, но это знали многие опытные наездники, которые провели на переднем крае тысячу боёв. Победа ровным счётом ничего не значила. После неё останутся единицы. После неё рабы взбунтуются, так как всадников будет слишком мало, и хозяев перебьют свои же пленники.

— Бежим! — пронеслось по рядам, и все конники рванули в образовавшийся проём.

— Куда? — закричал Салман.

— Атакуйте! — гаркнул воевода коннице князя.

— В атаку! — закричал князь.

Прорванное в одном месте кольцо стало стремительно сужаться. Конница северных племен рубила и колола зазевавшихся ордынцев, многие из них пали от ударов в спину. Не отставали и пешие воины, стаскивая и разя конников, которые не могли уйти далеко из-за образовавшейся толчеи.

Видя, как побежали их хозяева, пешие воины орды тоже ринулись назад. Олег почувствовал прилив сил, так же как его почувствовали и его товарищи. Тяжесть сковывающего изнеможения ослабла, хоть и не ушла совсем, и они погнали врага по полю.

***

Один из бегущих ордынцев был застрелен стрелами, в обильности посылаемыми задними рядами северной армии в отступающих. Он упал с обрыва на берег реки, прямо под ноги выбравшемуся на сушу изломанному страннику. Тот прошёл тысячи верст и уже утратил всякий человеческий облик. Переломанный мертвец, со свисающими лохмотьями кожи на обнажённых костях, поднялся по тропинке к полю. Перед ним расстилалась равнина с выжженной солнцем травой. Бой ещё не закончился. Обычным зрением невозможно было определить, сколько тел, скрытых бурьяном, лежит на поле. Но проклятье внутри него ясно говорило, что больше десяти тысячи душ рядом стонут, ещё не отойдя в иной мир.

Рядом с проклятым странником из воздуха возник колдун в пурпурном плаще. Ворон положил свою руку на плечо странника, и они так стояли несколько мгновений. Колдун думал о своём, а странник ждал… Наконец, за столько времени, ноги изуродованного тела стали подчиняться законам природы. Колени подогнулись и толчок Ворона ускорил падение.

Сначала душа неудавшегося грабителя могил возликовала надеждой на вечный сон, но затем каждая её частичка была оторвана проклятием и в неимоверной боли устремилась к телам, чтобы лгать, сулить и завораживать души павших воинов.