— Так вот, тянет нашего светлого Жреца путешествовать. Причем за пару месяцев посещал не раз те места, из которых потом его коллеги пропадали. Вариусу выдали директиву следить за Миком. А меня просили периодически появляться и все обнюхивать, вдруг какой след ухвачу. Прямых доказательств участия Жреца в происшествиях нет. Да и вы сами заметили — с головой него проблемы. Но! Он иногда забывается и показывает свою нормальную сторону. Из кустов это хорошо видно. Стоит человеку от него отвернуться, как блаженная улыбка сходит с лица светлого, а в глазах появляется металлический блеск. И в свете рассказанного, вы осознали, во что вмешиваетесь?

Я скривила губы. Лауфман бросил на меня косой взгляд. Вроде это двое на нашей стороне. По крайней мере, уж точно против Жреца.

И мы им все рассказали. Я только успела выдернуть из рук ошалевшего Вариуса бутылку с «Болтливым языком», когда тот попытался автоматически сделать глоток. А нечего зелье переводить, тем более кандидат у нас появился подходящий для доверительной беседы.

Я рыдала, размазывая слезы по щекам. Как он мог?! Как вообще додумался до такого?! Лауфман, ты идиот!!!

После того, как Вариус и Дар отобрали у нас бутылку с «Болтливым языком» и приказали тихо сидеть, пока «взрослые дяди» пытаются напоить светлого Жреца, наступила блаженная тишина. Отсиживаться дома под защитой грядок с морковью и крыжовника мы, естественно, не собирались, но и переложить часть забот на чужие плечи тоже приятно.

Лауфман недовольный положением дел, порывался периодически изображать любителя засады в кустах. Но следить за человеком, который почти весь день проводит в Светлой Обители не очень интересно. Но упорство напарника я оценила и даже иногда хвалила, когда хватало на это сил.

Мы с Куртом строили темный храм. Точнее он с деловым видом и чертежами носился между меланхолично работающими зомби, а я бдела за бригадой. Была мысль подождать чуток, но первой же ночью мы столкнулись с вороватостью феликтонцев. Предприимчивых жителей и зомби-страж не спугнул. Да я сама ошалела, когда явилась по срочному зову и увидела, как деревянная балка бесшумно исчезает в кустах, медленно втягиваясь.

Что нам стоит храм построить? Лишь бы уложиться в неделю (неумолимо приближалось шестое число) я прыгнула выше головы и подняла аж пятнадцать зомби. Трудовое рвение стоило мне дичайшей усталости каждый вечер, когда в дом я вползала по ступенькам крыльца на карачках. Лауфман оттаскивал меня в ванную комнату, потом за стол, где пытался впихнуть очередной кулинарный шедевр. И так аппетита нет, а он угольки какие-то подсовывает. А еще он регулярно поставлял сводки боевых действий в отношении светлого Жреца.

Блаженного я видела изредка прогуливающимся мимо будущего храма, заинтересованно разглядывающего стройотряд. Один раз даже умудрился намекнуть мне на недопустимость использования уже упокоенных в качестве ударной силы. За что и был мной нещадно обгавкан. А нечего лезть под руку измотанной девушке.

Забор, обещанный городским главой, был высотой по пояс и представлял собой редкий штакетник. И теперь привалившись к нему бедром, я периодически отчетливо ощущала неприятный взгляд в спину.

«Око Тьмы» мерно гудело, настраиваясь на работу в обозримом будущем. И в связи с этим имелась проблема: лич не желал выходить из детского образа. С ним уже имел воспитательную беседу и Курт. Получив дым-кляп прямо в рот, он предпочел теперь бросать на меня призывные взгляды.

Интересно, а если я оттащу Взюзю за шкирку на место службы, это будет выпадать из определения «не обижать»?

Храм строился, нервы и силы подходили к концу.

Вчера в полуобморочном состоянии все же решилась воздействовать на совесть Взюзи. Пусть и чисто теоретическую. Зато в отчете появится новое дело о шантаже условно живого лича. Чувствую, потом нашу практику внесут в сборник веселых историй. Отдельной книгой.

— Надо поговорить, — я тяжело опустилась на пол. Рядом стояла клетка, в которой как всегда флегматично взирал на мир Жаркое. — Давай честно, что не так? Почему ты отказываешься принимать нормальный вид?

Взюзя раздраженно вздохнул:

— Не хочу потому что.

— У нас темный храм почти готов! — я сердито хлопнула ладонью по полу. Жаркое покосился на меня глазом и недовольно дернул носом.

— И что? — спросил лич с непробиваемым упрямством.

Я цыкнула сквозь зубы:

— И все. Я, конечно, не ябеда, но исключение всегда можно сделать. Ты знаешь, что я Врата?

— Положим, — Взюзя бросил на меня быстрый взгляд. — О-о, шантаж. Это я люблю. Приступай.

— Да, Тьма тебя раздери! — я уронила лицо на ладони.

— Так уже, — пожала плечами Взюзя.

Раньше как-то не понимала родителей, которые наказывают своих детей ремнем. Мне это казалось не гуманным. А теперь я не гуманным считаю так издеваться над родителями!

— Взюзенька, миленький, ты скажи, это из-за Мака и его брата?

Жаркое оставили в покое. Лич, до этого возлежавший на животе и покачивающий скрещенными ногами, сел и пристально взглянул на меня.