Шрифт:
Говорю: – Торгинспекция. Срочно открывайте.
Прикладываю удостоверение. Дверь на распашку:
– Пожалуйста, проходите.
Говорю: – Я тороплюсь. Мне бутылочку вина.
Продавщица: – Маша, принеси чего-нибудь получше.
Маша приносит. Я благодарю, расплачиваюсь и ухожу.
Дядя любил прихвастнуть. но мы сделали вид, что поверили. Может и на самом деле так было. Правда, вино оказалось обыкновенным.
= = = = = = = = = =
ДРУГ САШКА
ЧЕСНОК
Во время летних каникул в техникуме, где я учился с 1964 по 1968 год, решили мы с моим другом, Сашкой Радищевым, подработать, времени много. Пришли на Краснопресненскую овощную базу, хотелось фруктами себя побаловать при разгрузке железнодорожного вагона. Мы-то москвичи, выросли «на асфальте», с витаминами худо.
В 1965 и позже в магазинах гнилая картошка, макароны и томатная паста в 5-ти литровых жестяных банках. Кроме этого скудного набора – хоть шаром покати. А на рынках цены «кусаются». Вот так и жили, питались не особенно разнообразно.
Но пришел вагон с чесноком. Ну ладно, разгружаем, через некоторое время погрузка к концу. Друг уходит с полной сумкой. На вопрос охраны:
– Что в сумке?
– Одежда моя и друга. Он там еще остался.
– Покажи.
Проверили, правда одежда.
– А что же друг вынес?
– Не знаю.
В тот день мы за копейки хотели сбыть партию чеснока бабулькам на рынке. Но никто не брал, товар – не ходовой. Зато мы обеспечили родню и знакомых чесноком и себе оставили. Досталось почти по 5 кг на брата. Говорят, чеснок полезный: от цинги, от сглаза… Кстати, через неделю в кассе овощебазы мы получили по 70 копеек, а обещали по 3 рубля 50 копеек. Так что чеснок был незначительной компенсацией за наш самоотверженный труд.
= = = = = = = = = =
ТЯЖЕЛАЯ НОША
Друг Сашка позже работал слесарем на заводе в районе метро Краснопресненская. За умеренную плату он договорился с токарем об изготовлении штанги. Гриф с замками я отнес, а за «блинами» мы поехали позже вдвоем. Положили их в спортивную сумку. Раньше такие были в моде: типа вещевого мешка из плотной ткани с лямками для переноски на плече.
Внутри 4 «блина» по 12,5 кг каждый. Итого 50 кг. Несем вдвоем. Жарко, притомились. Остановились кваску попить. Мимо проходит женщина средних лет, видимо хорошая хозяйка (все в дом) с авоськой.
– Ребята, чего сумку бросили?
Сумка стояла посреди дороги, сплюснутая, места мало занимала.
– Это не наша.
– Что, не нужна?
– Нет.
– Можно взять?
– Берите.
Квасок попиваем, смотрим.
Женщина наклоняется. Хвать, хочет поднять, а сумка так и не пошевелилась, только лямки натянулись, как стропы парашюта, не смогла ее приподнять.
Закон всемирного тяготения. Вот незадача. Бывает…
= = = = = = = = = =
ТЕХНИКУМ
МЕТАЛЛ АФАНАСЬЕВИЧ
Перед армией я учился в Московском машиностроительном техникуме на сварочном отделении. Сейчас это технологический колледж. Кроме того, были холодильно-компрессорное отделение с самым большим конкурсом и обработка металлов резанием. Наша группа имела индекс С 10 – 64. С – сварочное, 10 – номер группы (при нас были 3 группы), 64 – год поступления.
Итак. был у нас предмет «металловедение». Вел его Иван Афанасьевич, фамилию не помню. меж собой мы его звали Металл Афанасьевич. Сильно мы ему докучали своим поведением, уроки учили неважно, кругом лодыри, бездельники, выходили отвечать совершенно неподготовленными, ждали подсказок. Порой Металл Афанасьевич, недовольный ответом ученика, сипло-хрипло кричал:
– К – о – о – л – л!
Двойки явно было многовато. Однажды, разочарованный плохим ответом, Металл Афанасьевич молча встал из-за своего стола и с угрожающей походкой направился к растерявшемуся пареньку. Тот инстинктивно попятился. Металл Афанасьевич надвигался как серая грозовая туча, ближе, ближе… Все, конец! Как в анекдоте: «Попался мужик в племя к индейцам. Конец, подумал. Внутренний голос говорит:
– Еще не конец. Убей вождя.
Убил вождя. Голос:
– Теперь точно конец!»
Ну, а как дела в классе? А в классе – гробовая тишина. Что будет дальше? Спина ответчика уперлась в стену. Глаза – из орбит, ужас, подобострастная улыбочка, мысли о пощаде… Афанасьевич занес руку. Не знаю, какие мысли у него были в голове. Кстати, он прошел всю Великую Отечественную, от начала и до конца. Перед ним сопляк, пороха не нюхал, уроков не учит… Вот рука медленно опускается на приговоренного к смерти через повешение, затаившего дыхание ученика. Тихо в классе, даже мухи застыли. Афанасьевич так тихо, ласково, вкрадчиво смотрит в глаза и нежно стучит пальчиком по груди: тук-тук, тук-тук и приговаривает: