Мне даже не интересно, что со мной произошло и как я здесь оказалась! И мне всё равно, кто и что станет мне рассказывать, если рядом не будет тебя! Я не буду никого слушать вообще! Слышишь? НЕ БУДУ!!!

– Вот так… Какая же вы молодец! У вас всё чудесно получается. С каждым разом всё лучше и лучше!

Временами мне просто хотелось её послать, так как стукнуть Лалит чем-нибудь потяжелей у меня бы точно не получилось. Я в жизни не встречала такой бессовестной лгуньи. Ведь у меня совершенно и абсолютно ничего не получалось, я даже встать не смогла без её помощи, как и сделать хотя бы несколько шагов. Мало того, у меня неожиданно начало ломить в плечах, шее и в голенях, при чём ноющая боль в животе на их фоне выглядела какой-то не существенной. И первое время (невыносимо долгие минуты, которые, как мне тогда казалось, плавно перетекли в затянувшиеся часы) мне приходилось тратить все силы только на то, чтобы держаться за стойку капельницы и за мускулистое округленькое плечико сиделки. Временами мне даже приходилось на неё наваливаться, поскольку ноги по началу явно не желали держать меня, как и вовсе ходить.

Слава богу длился этот кошмар не целую вечность. Возможно где-то через полчаса всё с той же помощью и поддержкой Лалит мне кое-как удалось доковылять до дверей туалета. И, надо сказать, чем меньше до них оставалось дюймов, тем больше у меняя появлялось сил и желаний достичь поставленной цели. Правда, когда меня-таки усадили на очень комфортный круг унитаза (рядом с его не менее белым фаянсовым собратом биде), новый приступ сильного головокружения не заставил себя долго ждать.

– Постарайтесь просто расслабиться и не думать о возможном дискомфорте в кишечнике. Это нормальная реакция организма на действие углекислого газа. Возможно будут даже запоры. Но, думаю, мы найдем, как с ними справится.

Не совсем уместное замечание и далеко не самый жизнеутверждающий лозунг-поддержка для пациентки восседающей на больничном толчке и вцепившейся обеими руками в стойку штатива для капельниц, но что я могла сделать в тот момент? Я тогда с трудом едва соображала, что вообще хочу!

Одно дело, когда правом водить меня в туалет и в ванную комнату обладал только ты, и совсем другое, когда неожиданно вдруг узнаешь, что этим может заниматься кто-то другой, да ещё и абсолютно для меня чужой и незнакомый!

– А вы бы не могли… подождать… за дверью. А то мне… не совсем привычно… при свидетелях.

Пусть она и женщина, пусть даже профессиональный медработник, но это нисколько не смягчало того факта, что она заменила Тебя! Я ведь и сейчас находилась практически в том же положении, что и на твоей квартире – без одежды (эту нелепую ситцевую тряпочку на мне едва ли повернется язык назвать полноценным элементом одежды!), без своих вещей, без права куда-то выходить и что-то делать на своё личное усмотрение. Так что нежелание видеть её на твоём месте и на данный момент было более чем обоснованным.

А ещё мне вдруг пришлось вспомнить (или скорее заметить), что у меня пропала моя анальная пробка. И это было более, чем странно. Потому что я вдруг не на шутку испугалась и мне снова резко поплохело.

–…Добрый день, мисс Льюис, я Джейсон Ричардсон – ваш наблюдающий и лечащий врач. – вполне предсказуемое появление нового участника в лице немолодого, невысокого, с лысой макушкой и в белом халате поверх делового костюма (но без пиджака) не заставило себя долго ждать.

К тому времени я уже успела вернуться в палату и на кровать и даже сделать по настоянию Лалит парочку упражнений для суставов рук и ног. Она и представить себе тогда не могла, что благодаря лишь её присутствию и практически незамолкающему рту, мне удавалось держаться и сознанием и телом только в пределах данного места и только в окружающей нас реальности. Любая неосознанная мысль "не по теме" или воспоминание о вчерашнем дне блокировалась мной же старательным отвлечением внимания на моё новое место обитания и на главенствующую в нем Лалит Неру.

И это было не менее странным, как и всё остальное. Я не желала думать и принимать правду о случившемся без твоего присутствия. Более того, если мне вдруг сейчас скажут, что это вовсе не медицинский госпиталь, а психбольница, и что никакого Дэниэла Мэндэлла-младшего в моей жизни никогда не было, а ты всего лишь плод моего очень больного воображения… боюсь, я уже никогда в это в это не поверю.

Но доктор Ричардсон (на удивление приятный и весьма интеллигентный мужчина с лёгким южным акцентом и мягким взглядом лазурно-синих глаз) ничего подобного мне не выдал и не зачитал. Да и я почему-то не особо вслушивалась в то, что он мне говорил, когда заглядывал в распечатанные листки медицинской карты (видимо моей), с которой он вошёл в палату и куда постоянно прятал свои такие добрые глаза.

Даже после того, как он ушёл и на его месте буквально через несколько минут нарисовалась лучезарно лыбящаяся во все 32 Саманта Арчер-Грин в сопровождении более напуганной и мертвенно бледной Робин Поланик, я всё ещё продолжала зависать где-то за пределами услышанного, увиденного и произошедшего.

– Элл, мать твою через фотолинзу, ты чего это удумала, подруга? Загреметь на операционный стол в первый же месяц своего заслуженного статуса столичной гражданки! Ты вообще в своём уме?

– Должно быть точно в чужом. – и особенно сейчас, когда я ошалело улыбалась ранее без вести пропавшей и неожиданно объявившейся оторве Сэмми, не веря собственным глазам и ответным эмоциям. – Ты сама-то где всё это время была? Или для того, чтобы ты изъявила почтить меня своим королевским визитом, мне надо было обязательно попасть в больницу?

– Считай, это был мой контрответ на твой десятилетний побег из Эшвилля. Да и сама понимаешь, некоторые "дорожные пробки" бывает и на вертолете не перелетишь.

Как всегда шикарная, ослепительно и огненно-рыжая, с неизменным ярким макияжем, Сэмми Грин ворвалась лобовым штурмом через распахнутые настежь двери палаты. Впихнув по ходу в руки Лалит Неру связку воздушных черных и белых шариков (цветом которых, возможно, озадачила сиделку куда сильнее, чем меня своим нежданным появлением), Сэм практически сразу и едва не с ногами заскочила на край моей больничной койки. Тут же, без предварительного предупреждения, набросилась на меня и заключила в удушливый захват обеих рук не в меру любящего дзюдоиста. Посыпавшийся на мое офигевшее лицо град горячих и запредельно смачных поцелуев уже через первую очередь беспрерывных "выстрелов" вынудил меня взмолиться о пощаде.