— Хватит вести себя, как капризная соска. — шепчет он, уткнувшись в мои волосы, и я вздрагиваю, остро ощущая, как тает сопротивление. — всё сказала?

— Я твоя дочь. — сиплым голосом выдаю в надежде, что его это отрезвит, но Соколов лишь сильнее привлекает к себе, заставляет подвинуться от края, и ложится рядом, так же удерживая меня в объятиях.

— Это еще бабка надвое говорит. Какого хрена ты доверяешь Маре так слепо? Если бы она залетела от меня, её папаша бы не спустил дело на тормозах. Он приезжал ко мне в СИЗО, грозился башку оторвать, если я не забуду о ней. Не мог же он не пронюхать, что дочурка брюхатая? — проводит рукой по предплечью, обнажая его, склоняется, и я съеживаюсь, со страхом ожидая поцелуя.

Теплые губы приникают к плечу, по коже разлетаются сладкие брызги мурашек. Самообладания моего надолго не хватит, вон, уже непослушные пальчики бегут по его груди, цепляют расстегнутую куртку, и Руслан приподнимается, позволяя снять её.

— Дед же, правда, не знал, что Мара была беременна! Она сбежала из дому с тобой, а потом ты исчез…

— Ага, как же… Это она тебе наплела жалостливую историю, как я, мудак и паршивец, бросил её, сбежав с какой-то девицей якобы заграницу? — усмехается он, нежно пройдясь кончиком носа по моей шее. — не по её, случаем, подставе, меня закрыли за разбой?

— Не знаю, она ничего не рассказывала про это. Руслан… не надо… — умоляюще слетает вздох, когда он откровенно ласкает мое бедро, чуть массируя, и при этом целует в шею.

— Она лжет. — уверенность в его тоне не убеждает меня, мне всё равно страшно, что мы ошибаемся, и я — его дочь. — ты её плохо знаешь, поверь мне, эта баба способна на всё, что угодно, если преследует какую-то цель. Посмотри на меня…

Мотаю головой, нервными движениями пальцев очерчиваю на его груди замысловатые узоры, и стараюсь унять дрожь. В паху сладкая тянущая боль, блин, да чё за ерунда?! Это вообще нормально, так реагировать на Соколова, стоит ему ко мне прикоснуться?!

— Посмотри на меня. — повторяет Руслан, силой заставив приподнять лицо.

Отвожу взгляд, закусываю губу. Он шумно выдыхает, и громко рявкает:

— Да посмотри ты мне в глаза, блять!

Подскочив от неожиданности, покорно выполняю приказ. Синева напоминает вечернее небо, темные ресницы чуть подрагивают, когда он смотрит на меня, а потом произносит то, от чего меня охватывает мимолетное радостное возбуждение:

— Ты моя маленькая, моя единственная, любимая девочка. Я за тебя любого порву. И, если кто-то осмелится встать между нами, неважно, кто… Я убью его. Вот увидишь, всё наладится, верь мне, как всегда верила. Завтра же поедем, в этот чёртов центр, я заплачу любые деньги, чтобы они пошевелились, и тогда ты успокоишься. Правда ведь, тогда моей Крошке будет не о чем тревожиться?

Шмыгаю носом, по щекам скатываются слезы. Блин, в последнее время выревела столько, сколько за всю жизнь не рыдала!

— Ты меня любишь? Ты… Только что признался мне в любви? — с трудом произношу эти желанные для меня слова, и Руслан закрывает глаза, растягивается на спине, закинув руки за голову.

— Поехали домой? С этой дрянью я тебя не оставлю. Собирай вещи.

Меня одолевает дикое желание его удушить. А чего ждала, жаркого признания в любви? Это точно не в характере Руслана, да и вообще… Уж не брякнул ли он это, чтобы усыпить мою бдительность и заставить подчиниться?!

— Никуда я не поеду. — отрезаю сердито, спихнув его с кровати, и отворачиваюсь к стене. — пока вся эта муть не закончится, останусь здесь! Всё, разговор окончен, вали отсюда!

Остаюсь одна, с бешенствои пинаю ножку кровати. Завтра же позвоню Настьке, пусть договорится с Галюней. Сделаю аборт, не нужен мне этот ребенок. И никакой Соколов, десять Соколовых меня не переубедят!

— Волнуешься? — нейтральным тоном спросила Мара, стараясь, чтобы Алиса не услышала её слова.

Они трое — она, Лиса и Руслан стояли в коридоре перед дверью лаборатории. Их попросили немного подождать, Антонина Сергеевна задерживалась. Соколов пожал плечами, бросив на Мару холодный, пытливый взгляд.

— Похоже, только ты держишься с полной уверенностью. У меня мало времени, Свете стало хуже, я должен быть в больнице. Долго еще?

— Успокойся. Она уже подъехала. — увидев в окно выбиравшуюся из машины женщину в модном осеннем пальто, сказала Мара, и, приблизившись к Алиске, крепко сжала её руку. — всё хорошо? Ты совсем бледная. Принести воды?

— Нормально. Не надо ничего, — покосилась девушка в сторону Руслана, и от Мары не ускользнуло, какая в её глазах мелькнула растерянность.

— Ты, кажется, не хочешь, чтобы мои слова были правдой?

— Отвяжись. — ершисто взвилась Алиса, оттолкнув ее руку. — просто сделаем это быстрее, раз вам обоим приспичило выяснить, кто из вас посодействовал в моем появлении на свет!

Опередив женщину, она первой шагнула в кабинет, куда вошла Антонина, и всю недолгую процедуру, пока копались у нее за щекой ватной палочкой, сидела, как на иголках. Выскочила, не удостоив ни Мару, ни Руса вниманием, и, отмахнувшись, когда мать окликнула, решительно сбежала вниз.