Вскочив на ноги, я вырвалась из толпы. На другой стороне поляны я увидела Салема, который пытался добраться до меня, не сводя с меня глаз сквозь метель. Его глаза прожигали меня предупреждением, даже когда ведьмы царапали его крылья и кожу.

Вокруг него на земле валялись тела ведьм. Кто-то схватил меня сзади за волосы. Но как только она это сделала, Салем испустил импульс огненной магии, который рябью прокатился по снегу. Сухой жар разливался по льду и деревьям, воспламеняя их. Я прикрыла лицо от этого натиска. Снег таял у меня под ногами.

Когда я снова подняла глаза, то едва смогла дышать. Ветви горели надо мной, как факелы. На одно ужасное мгновение мне показалось, что это и есть то самое будущее, которое я видела — пламя и смерть.

Жар обжигал мою кожу, пока я не призвала собственную магию, чтобы окружить своё тело ледяной водой. Как только я выпустила поток замерзающего дождя, Салем спикировал вниз.

Он обхватил меня своими сильными руками, притягивая к груди, а я обвила ногами его талию, чтобы удержаться.

Мы летели низко над землёй, всего в нескольких футах от снега, параллельно земле, и я прижималась к нему. Некоторые из низких ветвей деревьев царапали его повреждённые крылья.

Я сжала челюсти, пытаясь заглушить боль, которая кричала в моём теле.

— Я думала, ты не можешь летать здесь.

— Не выше линии деревьев. Там меня сожгут чары оберегов. Но ниже линии деревьев всё в порядке.

Одно из его крыльев ударилось о ветку, и его мышцы напряглись.

Я попыталась заглянуть ему через плечо. Между его хлопающими крыльями я увидела лес, покрытый льдом и снегом. Дождь начал окутывать деревья, и дым поднимался к небу. Ведьмы закричали, всё ещё будучи живыми.

Салем прошептал мне на ухо:

— Во имя всех богов, останови ледяной град.

Его грудь ощущалась холоднее, чем следовало бы, а брови побелели от мороза. Я закрыла глаза, используя тело Салема, чтобы с его помощью подавить мою магию.

— Куда мы направляемся? — спросила я.

— Забрать ключ, — не говоря больше ни слова, Салем свернул с тропинки.

Но его полет казался петляющим. Одно из его крыльев выглядело совершенно изуродованным.

Я почувствовала, что его сердце билось учащённо, а челюсти сжались, словно от боли.

— У тебя болят крылья? — я прочистила горло. — Не то чтобы меня это волновало.

Когда он встретился со мной взглядом, я увидела вспышку чего-то нового в его глазах — напряжённое любопытство. Может быть, даже что-то вроде надежды. Она быстро исчезла под маской холодного спокойствия, когда он снова сосредоточился на тропинке.

И вот она, ошеломляющая правда: мне было больно видеть, как он страдает. Этот мужчина, который отнял у меня мой мир. Мужчина, который сожжёт всё дотла, чтобы получить то, что ему нужно.

Она пыталась скрыть это, но я видел это на её лице — зарождающееся ужасающее понимание того, что она заботится обо мне.

Не думаю, что она осознавала, что являлась моей наречённой. Её отвращение ко мне сделало это озарение невозможным.

Но в тот момент мне пришлось смириться с тем, что я не смогу убить её. Ужас от этой картины опалял мне рёбра, словно обжигающая яма стыда.

— Почему их было так много? Ты же сказал, что она всего одна.

— Это мир, где самые худшие вещи будут множиться, а самые лучшие — увядать и умирать. Я думаю, что именно я его таким и сделал. Я его отравил.

— Ведьмы напомнили мне Бейру. За исключением того, что у неё только один глаз.

От этого имени — Бейра — у меня кровь стыла в жилах. Я не мог говорить о ней. Даже если бы я захотел, её имя умерло бы у меня на языке. Давным-давно она происходила отсюда, как и я. Она презирала меня.

Когда ноги Аэнор обвились вокруг меня, а тело прижалось к моему, было трудно не позволить моим мыслям блуждать. В своих самых безумных фантазиях я хотел, чтобы она стала моей королевой. Она сидела бы рядом со мной, блистая в шелках. Она использовала бы свою силу без ограничений. По ночам я отсылал бы остальных придворных прочь. Я стягивал бы с неё платье и целовал бы её кожу.

Её пульс начал ускоряться, как будто она могла слышать мои мысли.

Но то ощущение, будто мы находились в совершенной гармонии друг с другом — это было просто отвлечение. Искушение, заманивающее меня в ловушку здесь, когда моя судьба находилась на небесах.

Вместо этого я сосредоточился на боли. Острая боль пронзала мои крылья там, где ведьмы разодрали их. Каждый раз, когда ветка дерева ударяла меня, мои кости кричали. Я сомневался, что крылья смогут ещё долго удерживать меня в воздухе. Мне казалось, что одна из главных костей сломана.