Бояться братца Лю Дзы, Таня не особенно боялась. Она в свое время на Тигра Юга, на Сян Юна, без ружья ходила! В самое логово. Ого! Другое дело – что посланный по её душу вестовой так дрожал и заикался, что даже самый доверчивый человек предположил бы недоброе. И как не гнала Татьяна от себя липкое нехорошее предчувствие, а в палатке Лю оно-таки подтвердилось. Мокрый как мышь солдат, жадно хлебавший из чашки, при виде небесной девы поспешил втянуть голову в плечи. И не назвать было дружелюбным взгляд, которым одарил Лю дорогую родственницу.

– Тьян Ню приветствует ань-вана, - молвила Татьяна тише обычного и поклонилась ещё ниже, чем прежде. На всякий случай.

– А, дорогая сестра, заходи, заходи. Люй Ши, чаю налей небесной госпоже и жаровенку подвинь поближе. Присядь, Тьян Ню. слуги пусть снаружи подождут. – Лю показал на солдата: - Этот человек только что прибыл из лагеря твоего мужа. Слухи летят по Поднебесной быстрей, чем их разнесли бы птицы. До меня дошли кое-какие россказни,и я послал людей их проверить. Ну-ка, братец, повтори то, что узнал.

Паренек... а может, и не паренек, а дяденька, за слoем грязи не разглядишь истиннoго возраста, поспешил вернуть чашку Люй Ши и опуститься на однo колено:

– Докладываю Хань-вану и небесной госпоже! Люй-ванхоу и в самом деле в лагере чуского вана, да только cаму ее повидать никак нельзя. Вкруг шатра, где ее держат, денно и нощно стоят два ляна охранников, а наружу ее, говорят, не пускают. Еще говорят, что ванхоу нездорова, у входа в ее шатер лекарь на циновке ночует. И носят ей каждое утро этот... чай... К лекарю никак не подобраться было,так я девку одну разговорил. Имбирный чай с листьями малины - вот им нашу ванхoу потчуют. А перед шатром колья тoрчат, а на них...

Лазутчик замялся и опасливо покосился сперва на Лю, а потом на небесную деву.

– Ну, братец,и что же на них?
– спросил ань-ван обманчиво спокойным тоном. Вроде как ему вдруг стало необычайно любопытно, что за порядки такие в чуском лагере.

– Головы.

– А чьи головы, братец?
– уточнил Лю. И голову на плечо эдак вопросительно склонил.

Солдат тяжко вздохнул и продолжил:

– Болтают, Сян Юн лично обезглавил тех разбойников, что похитили ванхоу и...

– И? – не сдавался Хань-ван.

– Похитили и привезли ее в лагерь вана-гегемона в мешке, связанную, как животное,и едва живую.

Таня тихо охнула и в уасе зажмурилась, лишь на мгновение представив, какие мучения переила её Люсенька в том мешке.

Лю, не глядя, запустил руку в ближайший сундук и бросил парню горсть монет:

– Ступай-ка теперь, храбрец, выпей и поешь как следует. Люй Ши, и ты нас оставь.

А когда они тихонько вышли, подoшел к Тане, присел рядом на корточки и тихо проговорил: - В мешке. Как дикого, безъязыкого и бездушного зверя. Слышала ты это, свояченица?

Она испуганно кивнула, словно снова очутилась в подземелье, в гробнице Цинь Шихуанди, во тьме и ужасе. И это не Лю Дзы заговорил с ней, а оживленный колдовством терракотовый воин. То не живые губы дрогнули, а треснула обожженная глина.

– И что ты скажешь на это? Веришь? Я сперва слухам не поверил, потому и послал лазутчиков... А вон оно как обернулось. Выходит, правда.

Каждое сказанное слово скрипело, как если бы кто-то выскребал их осколком глиняного горшка по сухой штукатурке. Трещинки-морщинки разбежались, когда бесчувственный голем, в которого вдpуг превратился Хань-ван, прищурил горящие бешенством глаза. Ни отвести взгляд в сторону, ни хотя бы закрыться ладонью Таня не могла. Да и не хотела. И если бы Лю сейчас ударил её, стерпела бы. Не было в целом свете такой цены, которая бы искупила нечеловеческие страдания её любимой и единственной сестры.

– А теперь скажи мне, Тан Ня - он с трудом, но выговорил это новое для себя имя вместо привычного "Тьян Ню", - как поступил Тот Я, про которого читал тебе твой отец? Там, в том мире, который наступит через две тысячи лет? Что будет записано в ваших книгах обо мне и Сян Юне? Что я сделаю и что сделает он? Ты ведь наверняка знаешь и помнишь, вот и отвечай мне!

– Ч-то?

Ошеломленная Таня прямо дар речи потеряла и уставилась на собеседника круглыми, как у совы глазами.

Лю чуть дернул уголком рта.

– Да, – сказал он.
– Я знаю. Она рассказала мне почти сразу. Про ваш мир и ваше время, про вашего отца и вашу войну, про бегство и печать богини. Даже про эти, как их... Про дирижабли. А ты, значит, продолжала морочить голову Сян Юну сказками о небесных девах. Да?

Немота супруги вана-гегемона исчезла после этих слов мгновенно.

– С волками жить - по-волчьи выть, - пробормотала она себе под нос и уже громче добавила: - Да, я знаю, что и кто сделает...

Хотела еще что-то прибавить, но в этот миг мысль, яркая и страшная, как шаровая молния, озарила разум Татьяны Орловской.