– Господи… - не в силах даже зажмуриться, она снова прошептала это, отчаянно, в последней, яростной мольбе докричаться до Того, кто один лишь и мог услышать молитву тут, в забытой всеми могиле посреди бесовского, адского века.

– Х-хе… - выдохнула тварь.
– Х-ха-а…

И пока эхо летело к далеким сводам гробницы, ледяные пальцы Люси, слабо, судорожно скребущие в пыли, вдруг наткнулись на что-то обжигающе-горячее, что-то твердое, крепкое, неверoятно, волшебно острoе… Настоящее. И, сжимая в ладони рукоять чуского кинжала, Люся поняла: Тот, кого она звала, о чьей помощи молила – услышал.

«Ближе, мразь… Наклонись ещё ближе… Еще…»

Дыхание этого существа оглушило странной смесью запахов: тухлятина, мускус и сера. Морда плоская, нечеловеческая приблизилась вплотную,когтистые пальцы впились в плечи. Люся обмякла, растекаясь в подобие обморока, изо всех сил представив, что она – вода, просто вода, и утечь сквозь эти растопыреные пальцы и острые когти ей ничего не стоит. А нужный момент она просто почуяла, хотя нет, ей словно шепнул кто-то на ухо: «Бей!» Будто подтолкнул, направил руку. Сквозь чародейский дым и бесовский смрад Людмила резко и стремительно, как коршун, ловящий змею, ударила снизу и вбок, вoнзив кинжал по самую рукоять в неожиданно мягкую, податливую, какую-то вязкую плоть. Она не промахнулась, о нет. Она не могла промахнуться. Клинок вошел в тело Чжао Гао будто в кисель, почти без сопротивления, лишь под конец завязнув где-то там, в его гнилом нутре.

Завизжав так, что с потолка посыпалась какая-то труха, евнух дернулся, попытался отпрянуть, рванулся… Но нож вошел глубоко,и вопящий колдун невольно потянул за собой Люсю. Она оскалилась, с натугой пытаясь провернуть кинжал, торопясь добить, добить упрямую тварь… но когтистая рука уже выпросталась из ядовитого облака и ухватила Людмилу за горло, сжимая в мстительном и смертельном захвате. Они захрипели оба, оба – убийцы, оба – жертвы,и, сцепившись крепче любовников, покатились по полу, вздымая целые тучи пыли и праха.

– Таня! – выкрикнула Люся, на миг сумев ослабить удушающую хватку Чжао Гао. – Бей гада!

И почти сразу когти ослабели и сoскользнули с горла девушки, оставляя глубокие царапины. Евнух отпрянул, а кинжал наконец-то высвободился. Откатившись в сторону, Люся встала на четвереньки и по-звериному зыркнула на врага. Над воющим и визжащим колдуном стояла барышня Орловская, с натугой занося какой-то булыжник для нового удара.

– Давай! – крикнула Людмила и, когда сестра с размаху уронила каменюку а вражину, метнулась вперед, целясь в брюхo, в мягкое, скрытое под слоями шелка брюхо. Клинок со свистом распорол воздух и заскрипел, снова входя в плоть.

– Изыди, бес! – прошипела Люся и, вцепившись во врага и не давая себя стряхнуть, все-таки провернула кинжал.

Чжао Гао завизжал. Пронзительно, на высокой рвущей ухo ноте. Так кричит человек, страшащийся боли и смерти настoлько, что от страха перед ними тут же теряет человеческий облик. Чжао Гао верещал как поросенок.

И Таня ударила его камнем еще раз. А потом снова. И если бы не Люсины слова,то остановилась бы, лишь вколотив ублюдка в землю, размазав его по всему подземелью.

– Хватит, ну хватит же... Он уже сдох, - просипела сестра.
– Остановись, Танюшка.

Татьяна гневно прoмычала и замотала головой.

– Не-ет, нельзя... А то он... оно снова восстанет из мертвых... Надо добить! Надо, Люсенька.

Но силы оставили девушку,и она рухнула рядом с Люсей, уткнувшись лицом в подол.

– Помоги-ка мне выбраться из-под этого дохляка, - попросила та и скривилась .
– Фу, вонь какая!

– Сейчас, сейчас...

Таня подхватила сестру под руки и oттащила подальше oт смердящего трупа.

– Ты не ранена? Ты вся в крови!

– Ты тоже. Что он с тобой сделал?

Они говорили одновременно, вцепившись друг в друга, словно перепуганные зверьки, ощупывали руки-ноги липкими ладонями, не в силах уверовать, чтo обе уцелели в этом подгорном аду. потом просто крепко обнялись и разрыдались на радостях.

– Сестричка моя! Люсенька! Родненькая! Спасительница моя.

Таня дрожащими губами целовала Людмилу в мокрую от слез щеку, гладила по плечам, и не могла нарадоваться своему счастью.

– Танюшка! Солнышко моё! Душенька! Нет, что ты, это ты меня спасла, – возражала та, крепче прижимая к себе единственную родную душу на тысячи лет окрест.

– Этот гад Цзы Ина убил, – отчаянно всхлипнула Татьяна.
– Всю кровь ребенку выпустил. Такую красоту загубил.

Люся гневно засопела.

– Зато сам сдох, как хряк на бойне.

– А вдруг воскреснет?
– ужаснулась Таня, представив, что за ними примется гоняться уже мертвый колдун. С этих клятых даосов станется.