– Всё, хватит баловства, - прошипел себе под нос Чжао Гао.

Скрип натягиваемой тетивы арбалета в руках настойчивой Люси вывел евнуха из задумчивости. Он резко развернулся на звук и выпростал руку вперед ладонью, будто отодвигая от себя невидимое препятствие. Волна воздуха, отчего-то ставшая почти зримой, стремительно покатилась в сторону Людмилы и отшвырнула девушку, словно та ничего не весила. Но оружие свое цепкая и упрямая барышня Смирнова не бросила. Пусть и не слишком уклюже, на четвереньках, она быстро заползла за колонну.

– Ты очень вовремя, хулидзын, - молвил бывший главный евнух.
– Мне как раз тебя и не хватало.

И из его ладони стайкой выпорхнули светящиеся полупрозрачные лезвия, высекая глубокие борозды на камне колонны. Таня с ужасом представила, что сотворят они с Люсей. Раскромсают на ломтики, вот что!

– Выходи, пока я не выпустил кишки твоей сестре!

Чжао Гао бросил через плечо кровожадный взгляд на Татьяну, но продолжил медленно, по–кошачьи плавно красться к Людмиле. С пятки - на носок, с пятки – на носок. Раз, два,три. Прямо-таки не идет, а танцует.

«Значит, хочет живьем взять, – догадалась Небесная Дева, до крови закусив губу. – Боже мой! Что ж делать-то?» Первым порывом было просто броситься гаду на спину, пиная, кусая за что попало и царапая глаза. Но девичья стройность Чжао Гао и текучая плавность его движений уже никого не могли обмануть. Прихлопнет одним махом, как комара. Или расплющит воздушной волной. Но делать что-то было надо, и Татьяна не стала прятаться за золотой глыбой надгробья, а пошла следом за евнухом. Точнее, побрела, шатаясь от страха и усталости.

Сначала девушка почувствовала легкую вибрацию под ногами, потом из глубин горы послышался ровный глубокий гул. Словно где-то под саркофагом заработал огромный паровой двигатель. А затем Таня узнала, для чего нужны были каналы на полу. По ним в разные стороны от центрального возвышения растекалась пурпурно-золотистая жидкость. Густая, с металлическим отливом, похожая одновременно на кровь и ртуть. То ли сработала смертельная ловушка на грабителей гробниц, на которые древние цари были горазды,то ли... Но времени поразмыслить над природой и смыслом явления Татьяне не дали.

Чжао ао вдруг подпрыгнул,изогнулся по-змеиному и, приземлившись, со всего маху хлопнул раскрытой ладонью по полу. Многолетняя пыль тут же вспухла серыми клубами.

Колонна, за которой притаилась Люся, вдруг словно истаяла, осыпалась пылью и прахом, до колен засыпав ноги девушки мелким серым… Песком? Пеплом? И хулидзын, спиной ощутив змеиный взгляд евнуха, медленно, будто во сне, повернулась и застыла, завороженная. Почти снаряженный арбалет в затхлой, ватной тишине опускался в разом онемевших руках – тоже медленно, мучительно медленнo, и Люся, глаза-в-глаза с древним колдуном, как мышь перед гадюкой, не сразу сумела вспомнить, как дышать.

Но когда сумела…

– Господи… - беззвучно прошелестела она. – борони, Господи…

Щелчок, с которым крючок арбалета вошел в паз, резанул по ушам оглушительным звоном, будто разбилось толстое стекло. Сама себя не помня, Людмила вскинула оружие и выстрелила прямо в гадючью морду наступающей твари.

Стрела летела медленно, адски медленнo, как сквозь воду, как бумажный голубь, пущенный неумелой и неловкой рукой. Чжао Гао даже уклоняться не стал, просто отмахнулся. И сделал еще шаг к девушке, почти парализованной ужасом. На кончиках его длинных и бледных пальцев уже заклубилось что-тo мерзкое, что-то убийственное, что-то, чему в русском языке названия не было, да и в китайском бы вряд ли нашлось. Люся могла лишь смотреть на то, как изжелта-зеленая смерть собирается в руках колдуна-евнуха, как, разворачиваясь дымной петлей,тянется к ней, равнодушно и неотвратимо соскальзывая с длинных острых ногтей, в почти непристойной ласке поглаживающих воздух.

– Иди сюда…

– Хрен! – взвизгнула хулидзын и швырнула в чародея уже бесполезный арбалет.

Ядовито-зеленая дымная змея перехватила летящее оружие на полдороге и равнодушно выронила его из пасти, покореженный. И евнух приблизился ещё на шаг.

Люся попыталась отступить, но ноги ее увязли в прахе и пепле, словно зыбучие пески жадно обняли ее и никак, никак не вырваться было из этого смертельного объятия. Она просто упала, опрокинулась навзничь и уже снизу,из праха и пепла, смoтрела, как отчетливо видимые нити – веревки, цепи! – чужой недоброй силы сползаются к ней, вкрадчивo и уверенно оплетают. Так паук деловито пеленает муху, зная, что жертва никуда не денется.

– Попалас-с-сь… - шипение, слетевшее с узких, глумливо изогнутых губ, было под стать мучителю. Чжао Гао подобрался вплотную и навис над ней, удовлетворенно медля, наслаждаясь последними трепыханиями добычи.

Люся хотела вдохнуть – и не могла. Ядовитая зелень колдовского дыма петлей сдавила ей горло, выедала глаза, будто небесная лиса ненароком оказалась не в древней грoбнице, а в мясорубке долины Ипра. Яд сгустился,из облака соткалась змеиная голова,и разинутая пасть застила Людмиле остатки света, трепеща раздвоенным языком, пробуя на вкус ее cтрах и отчаяние.