— Не знаю. — Она виновато развела руками. — Мне всего двадцать шесть, я родилась уже после всех этих событий.

— Двадцать шесть? — опешила я. — И уже была третья линька?

— Так получилось, — скованно ответила змея и отвела взгляд, а я от досады едва не выругалась. Сама же была уверена, что женщина пережила что-то страшное, и сама же удивляюсь, как на ней это сказалось!

Но она, выходит, действительно гений, если в таком юном возрасте столь виртуозно владеет самым сложным из разделов змеиной магии.

— Извини, я спросила глупость. Значит, в вашей компании главный Зарк?

— Не совсем, они с Асписом в равных правах, а я — третий голос, чтобы решать спорные ситуации, — пояснила Сверта, с явным облегчением переключившись на новую тему.

— А почему именно они? — вставила Ежина.

Оказалось, оба змея входили в Совет Старших — группу самых опытных и уважаемых беглецов, управлявших жизнью мирных граждан там, в другом мире, и подполья — здесь. Выбрали их по многим причинам: как молодых, но при этом вполне опытных мужчин, имеющих не только преподавательский опыт, но и боевой, а также навыки выживания во враждебной среде. Ну и, кроме того, они сами изъявили желание приехать сюда. Причем Аспис — только тогда, когда узнал, что в школе буду я. Хотел отомстить? Странно, почему все-таки передумал.

Создатель! Опять я о нем! Только-только начала успокаиваться, и вот опять…

Но мысли все равно зацепились за белобрысого, и я запоздало подумала, что он ведь тоже перелинял раньше положенного. Все-таки сильно пострадал, когда бежал от змееловов? Или это случилось позже?

Линьки у змеев происходили примерно раз в двадцать лет. Первые три изменяли уровень силы — скачкообразно, а не так, как у людей. Причем скачок этот, если змей не занимался магией между линьками, мог произойти и в сторону снижения потенциала. Кроме того, каждый раз после такого резкого перестроения восприятия приходилось буквально заново учиться пользоваться магией.

Каждая линька сказывалась и на внешности. В основном, на змеиной ипостаси, но отчасти и на человеческой, как бы приближая ее к «божественной» форме. По внешним проявлениям вроде чешуи и змеиных зрачков можно было легко определить стадию развития, и во время гонений змеям приходилось старательно скрывать эти признаки. Благо для подобного требовалось только сохранение концентрации, спрятать их можно по желанию, как сжать или разжать кулак. Правда, лишь до пятой линьки — старшему поколению змеев приходилось тяжелее всего.

Но это в норме, при спокойной жизни без резких потрясений. Иногда линька происходила гораздо раньше — из-за стресса, из-за сильного магического истощения или физических повреждений. Это помогало экстренно оздоровить и восстановить организм, но сокращало продолжительность жизни.

Если Сверта к своим годам успела перелинять не один, а три раза, к этому ее подтолкнули отнюдь не радостные обстоятельства. Жутковато даже представить, через что прошла эта бедная девочка. Да и слова о том, что ей здорово помог змей-целитель, специализирующийся на разуме, тоже многое значили.

Долго мы, однако, не просидели. Сверта опомнилась и засобиралась к себе, сообщив, что хотела сегодня лечь пораньше. Прозвучало почему-то неубедительно, но повода потребовать честного ответа у меня не было, поэтому змею мы отпустили без возражений. А потом и я распрощалась, взяв у Ежины легкий авантюрный роман на вечер: после разговора немного полегчало, но вряд ли надолго.

Однако развлечься чтением мне сегодня было не суждено. Я едва успела переступить порог собственной комнаты, бросить в кресло книгу и на его спинку скинуть жилет, когда входная дверь без стука распахнулась. При этом легкие защитно-сигнальные чары — не запираться же в школе чем-то убийственным, мало ли что может случиться! — визитер бесцеремонно смахнул.

— Наконец-то ты, — проговорил Аспис с легкой улыбкой.

— Тебя не учили не вламываться в чужие комнаты? — мрачно спросила я.

— Как раз наоборот, вламываться учили. Во время подготовки молодого бойца, — не растерялся змей, который выглядел почему-то ужасно довольным. — А если бы я начал стучать, ты, скорее всего, не открыла бы. Не хотелось рисковать.

Он медленно приблизился. Я скрестила руки на груди, хмуро глядя на него.

— И что тебе надо?

— Мы не договорили в лазарете.

— Ладно, ты нрав, — со вздохом согласилась я и устало уронила руки. Потом переложила книжку на стол, опустилась в кресло и кивнула гостю на другое. — Садись.

Но предложение он проигнорировал, подошел к столу, взял книгу. Хмыкнул, прочитав название, но ничего не сказал.

— Мы остановились на том, что ты… — начала я.

— Я помню, на чем мы остановились, — перебил змей и вместо кресла опустился на край кофейного столика. Удобно вытянул ноги — по обе стороны от моих. Но я сцепила зубы и сделала вид, что это меня не волнует. — На том, что я ругал твоих наставников. А мне все не давала покоя мысль — зачем было повторно спрашивать о том же самом? Значит, эта мразь привела тебя, чтобы хоть так извлечь выгоду.