Пока знакомились, конечно, было много проблем из-за непонимания. Темперамент местных проявлял себя не только в войне, но и в жизни: раскованные, любвеобильные, они не знали стыда в том, что касалось телесной близости. Постоянные пары для совместного выращивания детей тоже создавали, но далеко не всегда, и уж тем более редко — на всю жизнь. Обычным делом были и матери, и отцы-одиночки, которым при необходимости помогали даже соседи.

— Значит, у Беса и Келя еще и там пара братьев есть? — не удержалась от шпильки. Конечно, я прекрасно помнила слова Сверты о том, что в другом мире никаких романов у целителя не было, но не очень-то в это верила.

Змей понимающе усмехнулся, но отрицательно качнул головой.

— Там точно нет.

— Ты научился на ошибках? — предположила я с иронией.

Это вряд ли. Просто водяные все беловолосые, светлокожие и темноглазые, — рассеянно отозвался мужчина.

— При чем тут это?

С ответом Аспис помедлил, вместо этого накрыл рукой мою лежащую на столе ладонь и крепко прижал к теплому дереву, распластав пальцы. Рассеянно погладил запястье, внимательно разглядывая мое лицо, привычно чуть склонив голову к плечу.

— Не в моем вкусе, — протянул наконец медленно, с расстановкой.

Я под этим взглядом вдруг почувствовала себя неловко, да и в прикосновении таком, на первый взгляд совершенно невинном, мерещилось что-то провокационное. А Аспис, пару секунд помолчав, все же продолжил:

— Да и как-то не тянуло…

— Совсем? — зачем-то растерянно спросила я.

Хотя в свете недавних признаний Асписа нетрудно было догадаться, в какую сторону он клонит. Догадаться и перевести тему, пока не поздно, пока она опять не свелась к мрачному прошлому и тревожному, смущающему разум настоящему.

— Совсем, — усмехнулся змей. — Ни там, ни здесь. После нашего расставания первое время было не до того. Сначала выздоравливал физически, потом пытался забыться в множестве других проблем. Пришло понимание, что это все не игры и приключения, что все всерьез. Потом появился Бес, тем более стало не до романов. Потом понял, что женщинами я сыт по горло, и спокойно сосредоточился на работе. Так было даже удобнее: никаких лишних проблем и чувств. А потом встретил тебя. — Улыбка стала шире и насмешливей.

— И?

— И совсем они даже не лишние, чувства эти, — тихо засмеялся он. — Главное — женщину выбрать правильно.

— Да уж, с этим у тебя проблема. — Я наморщила нос, пытаясь за насмешкой спрятать собственное замешательство.

Аспис лишь задумчиво качнул головой, продолжая улыбаться, и от его взгляда, такого знакомого, но одновременно — совершенно другого, внутри сладко и тоскливо заныло. Я никак не могла привыкнуть к вертикальным зрачкам и этим перьям, слишком чужеродными оии казались на знакомом лице. Когда мы встречались в прошлом, он, конечно, скрывал змеиную наружность. Однажды показал ради удовлетворения моего любопытства, но и только, да и был он тогда менее… змеиным. А теперь приходилось привыкать. Вообще привыкать к змеям в их настоящем облике, но с посторонними было проще.

— Почему алхимик предлагал тебе успокоительное? — резко сменил тему змей.

Памятливый…

— Да ничего стоящего внимания, — отмахнулась я.

— А все-таки? — Аспис решил настоять на ответе.

— Кошмары, — ответила коротко. — Мы оказались в одной каюте на черве, Самос был свидетелем моего пробуждения и с тех пор навязчиво предлагает успокоительное собственного изобретения для борьбы с совестью.

— Давно с тобой такое? И как часто? — продолжил допытываться Аспис.

— Ну еще ты начни меня лечить! — вышло, наверное, слишком резко, но змей не обратил на это внимания.

— Если ты помнишь, это моя профессия. И — да. Буду лечить, невзирая на капризы и упрямство пациента, — говорил он спокойно, твердо, таким тоном, что… В общем, запал ругаться иссяк так же быстро, как появился.

Но я все же попыталась настоять на своем:

— Аспис, это просто сны.

— И что именно тебе снится? — невозмутимо продолжил змей.

— Ты хочешь обсудить это прямо здесь и сейчас? — предприняла последнюю попытку.

— Потом и в другом месте ты попытаешься найти иную отговорку. Думаешь, это первый раз в моей практике, что ли? — Он обезоруживающе улыбнулся. — Нори, нас никто не слушает, и глазеют на нас не потому, что окружающим интересны твои проблемы, а из-за моей физиономии. Ты не любишь жаловаться, я это прекрасно помню и понимаю, но тут другой случай, согласись. Так что тебя мучает?

— Разное, — устало вздохнула я, сдаваясь. — Раньше просто всякая муть была — огонь, или темные улицы, по которым убегаешь от чего-то страшного, или кровь — на руках, на стенах. А большую часть я и не запоминала, просто утром просыпалась с пониманием, что снилось что-то мерзкое, или вскакивала вдруг среди ночи с колотящимся сердцем. Сейчас появились воспоминания.

— Сейчас? — Змей слушал, напряженно хмурясь и продолжая машинально поглаживать мою ладонь.

— В школе, — ответила нехотя. — Когда… В общем, с момента встречи с тобой.