— Ты себя недооцениваешь, — мягко улыбнулся Шлема. — Я говорил правду, когда перечислял все твои достоинства.

— И мои недостатки, — вставила пять копеек, наткнувшись на мрачный взгляд Демьяна. Всю короткую беседу ощущала на себе тяжесть и сейчас поняла, откуда она шла. Отвести глаза не могла, меня, не смущаясь остальных, гипнотизировал Градов. А я, дура… Точно кролик на удава таращилась… Млела, таяла, горела…

Демьян позволил себе моргнуть, отпуская меня с прицела, когда к нему обратилась Елиния. Он чуть склонился, внимательно выслушивая жену, а потом коротко кивнул.

Встал и поднял бокал:

— Спасибо, что пришли. Рад сообщить, что наша новоиспеченная пара наконец-таки познакомилась и между ними все хорошо. Надеюсь, сегодня к концу вечера они сообщат дату, на которую бы хотели запланировать бракосочетание.

Гости довольно загудели, поздравляя нас со Шлемой.

Я знала, что краснею от смущения, хотя почему, не понимала. Не девочка, да и замужем, как говорится, не первый раз. Но было жутко неудобно. Вот так, сидеть плечом к плечу с другим мужчиной, когда рядом… Демьян. Словно кожу заживо сдирали, вилы втыкали в тело и медленно проворачивали.

До мурашек помню ощущение, когда изменила Ромке… Вот примерно такие же чувства внутри — гадливость, скверна, стыд. Да, будто изменяла супругу, причем прямо у него на глазах. Было до омерзения неприятно и больно.

Не могу утверждать со стопроцентной уверенностью, но на собственной шкуре ощущала и чувства Градова. Ему значительно хреновей, настолько, что готов сорваться и начать крушить зал. Мне бы порадоваться: «Ура! Я причина его боли. Злости. Да!!! У меня получалось пробить его на эмоции!».

Но, в отличие от Демьяна, я не садистка жестокосердная. Совершенно не желала причинять кому-либо боль или неудобство. От досады даже губу прикусила, чтобы не дай бог не прервать его речь и не сообщить, что не выйду замуж на Эпштейна. К тому же психотерапевт — достойный мужчина, и я должна быть на седьмом небе от счастья, что он обратил на меня внимание.

Сидела молча, глядела безлико, самозабвенно саморазрушалась, с натянутой улыбкой все-отлично-я-так-рада. Пусть все будет, как будет. И решают пусть сами! Если Градов меня отпускал — уйду. Буду выть от боли, горя, но уйду… С глаз долой

— из сердца вон! Как же я об этом мечтаю. До слез жгучих и едких…

Уйду! Я не собираюсь навязываться. Для этого слишком горда и независима.

Большую часть ужина плохо помню. Праздник казался безликим и скучным, болтовня — поверхностной, музыка — унылой, еда — пресной. Отстраненно крутила головой, жевала квело.

Мда, если это веселые застолья моего будущего — удавиться от такой унылой жизни. Лучше в лесу бегать или с детьми играться. А еще работать жуть как хотелось…

— А ты мне позволишь работать? — озадачила Шлему, он даже бокал, который в этот момент к губам приставил, дольше обычного придержал, а глотнул жадно.

— Если тебе захочется, — обрадовал новостью, с некоторым запозданием.

— Хочу, — заверила рьяно. — А то сидеть дома скучно и муторно. Я не домохозяйка, хотя… не отлыниваю от домашней работы, — торопливо добавила. Не хотела, чтобы Эпштейн решил, будто я белоручка и уже требую прислугу.

— Милен, если захочешь — работай. Не захочешь — сиди дома. Любишь развлекаться и собой заниматься — вперед. Я довольно состоятельный мужчина. Мне важно, чтобы моя женщина была счастлива и довольна. Если тебе приносит удовольствие заниматься любимым делом — только скажи. Захочешь, можешь дело свое открыть.

— Ой, — мотнула головой, — это слишком. Из меня плохой управленец. Слишком мягкая и покладистая. Из меня будут сотрудники вить веревки, да разорять.

— Я рад, что ты смотришь адекватно на свои способности, — оценил кивком мое признание Шлема. — Потанцуешь со мной?

— О, — озадачилась на миг от резкой смены разговора, — конечно!

— Надеюсь, сегодня ты мне про ноги и свое неумение танцевать бормотать не будешь? — поднялся с места и протянул мне руку.

— Ты запомнил? — одарила Эпштейна признательной улыбкой.

— Конечно, я привык помнить все: и хорошее и плохое.

— Надеюсь, когда я тебе действительно отдавлю ноги, в черный список не попаду?

— пошутила мягко.

— Смотря, как попытаешься загладить инцидент, — лукаво блеснули глаза будущего мужа.

Смущенно улыбнулась. Приняла его ладонь и поспешила за Шлемой на танцпол.

Мы болтали о ерунде и поверхностных вещах. С Эпштейном было хорошо, я даже заметно расслабилась и перестала переживать о других тварях и тем более Демьяне.