— Думаешь ты в верном направлении, братец, — насмешливо хмыкнул все тот же пробирающий до костей голос, — но все мимо.

У Мансула, кажется, устала рука, потому что он попросту швырнул плеть на песок и, склонившись, сгреб лежащую ничком девушку за косу и что-то яростно ей зашипел. А потом — сплюнул, кивнул людям из своей охраны и, отвернувшись, так и не взглянув в сторону Пауля даже один раз, зашагал к своему пестрому шатру.

А Пауль все пытался оторвать взгляд от съежившейся фигурки на песке, тихонько подрагивающей от боли.

Может быть, она и была могущественной Сальвадор…

Но больно ей было сейчас как и любому смертному. Как простой девушке, которая только что перенесла порку.

Она поднялась. Медленно, явно боясь двинуться лишний раз. Чуть пошатнулась, едва не упала на подскочившую к ней Зулейху, тут же набросившую покрывало на длинные волосы. Но все же устояла. И медленно, опираясь на плечи Зулейхи, зашагала в ту же сторону, куда только что ушел Мансул.

— Я его убью, — тихо прошептал Пауль, глядя на болезненную поступь девушки, — я его убью, и напоследок он будет молить её о прощении…

— Не сейчас, — откликнулся Шейл на это все тем же потусторонним тоном, который будто складывал слова прямо в черепушке Пауля, — сейчас сделай пять шагов назад, будь послушным мальчиком. Я отведу глаза твоей смертной братии, и мы сможем уйти. Ты не можешь идти за ней. Сейчас — не можешь.

Караванщики и вправду начали разбредаться — скоро должны были выходить в дальнейший путь.

Оторопь, что на самом деле держала Пауля на месте, то, что он принимал за шок, внезапно отступила. Судя по всему, Аман его попросту парализовал, а для вида вис на плечах, как брат, уже нечаявший возвращения ушедшего за приключениями родственничка.

— Пять шагов назад, Пауль, — повторил Шейл ровно и разжал руки, будто бы даже слегка отступая, чтобы уступить Паулю путь.

Да кто это вообще такой, что сейчас диктует Паулю, что ему делать? Кто знает о том, что Мун не особенно расстроится собственной смерти и вообще переродится другой жизнью?

Пауль сделал те самые пять шагов назад, а потом резко крутнулся на пятках, ища взглядом Амана.

Нашел.

Лотос, открывавший Паулю глаза на сокрытую от его глаз истину, не подвел.

Сам Аман казался будто мороком, темным туманным сгустком, только лиловые яркие глаза пылали полным цветом. А за его спиной стоял высокий…

Голые плечи, покрытые кольцами и петлями, кажется, шевелящихся татуировок, сдвинутая на затылок белая маска с длинным клювом и шесть огромных, абсолютно черных крыльев за спиной…

Слишком много опознаваемых примет.

У Пауля подкосились ноги. Ну, точнее они попытались…

— Ну, вот падать на колени и вправду не обязательно, — насмешливо улыбнулся Король Воронов, раскуривая длинную трубку, — все-таки мы друзья, так ведь, братец?

Собрать слова на ответ богу, в чей храм Пауль лично притаскивал жертву, получилось не сразу.

Казалось бы, кого только он не видел сегодня — и Нии-Фэй, лично, даже лично к её золотым сандалиям прикоснулся на удачу, и Сальвадор, в её мрачном хладнокровии, но почему-то именно Король Воронов — такой будничный, такой естественный, доканал его окончательно.

Если бы сейчас к Паулю спустилась с небес Шии-Ра, он и то, наверное, уже не удивился. Ну, а что — все-равно его представление о мире ему капитально искромсали, обнаружив за тем холстом нечто совершенно невообразимое.

— Дыши, братец, дыши, — лиловые глаза Эльяса эль Мора откровенно смеялись, но сам он тактично улыбался еле-еле, — пойдем в шатер. Поговорим обстоятельно.

Все еще пытаясь собрать отдельные буквы хотя бы в слоги, Пауль кивнул и зашагал за Вороном. Если столько времени он был рядом в теле Шейла — опасаться его сейчас смысла нет.

Каким-то образом Пауль влип в божественные разборки по самые уши.

На Сальвадор Пауль обернулся раза три.

На третий — её худенькая спина в яркой желтой рубашке, раскрашенной алыми полосами, исчезла где-то промеж шатров караванщиков.

— Ты можешь звать меня просто Эльясом, — через плечо бросил Король Воронов, и это было, пожалуй, самое забавное разрешение в жизни Пауля. Все равно что халиф Хариба лично попросил бы звать его Салайдином.

— Ну, харибского халифа ты вряд ли можешь назвать другом, — хмыкнул тем временем Эльяс, внаглую подслушивая мысли Пауля, — меня можешь.

— Это ведь ты втравил меня в затею с присягой на бой с Сальвадор, — мрачно заметил Пауль, — это не очень-то похоже дружеский жест.

Сейчас было очевидно, что все то, что произошло в Турфане, когда Пауль оказался под угорозой разоблачения — провернул именно Эльяс эль Мор, потому что ему было зачем-то нужно, чтобы Пауль взял на себя эту магическую кабалу.