— «Поматросить и бросить»? — переспросила я.

Она кивнула.

— У Гейба, Тристана и Шепа, у них всех, есть одно правило. Вообще-то, у них куча дурацких мужских правил, которых я не знаю и знать не хочу. Но Шеп признался мне в самом главном — переспать один раз, и на этом всё. Вот как они всегда обращались с девушками.

Я морщусь.

— Весьма мерзко.

— Знаю, но задумайся вот о чём. Как часто ты виделась с Гейбом? Была с Гейбом? На слове «была» Джейд делает акцент.

И я тут же почувствовала прилив жара к щекам. В последнее время я постоянно краснею, ненавижу это. Казалось бы, что с моей тёмной кожей это не должно быть заметно, но все замечают, и от этого мне неловко.

— Часто, — наконец призналась я.

Улыбка, которой она меня одарила, была торжествующей:

— Значит, тебе удалось разнести в пух и прах принцип Гейба — «поматросить и бросить», — рассмеялась она. — Двое повержены, остался ещё один.

После услышанного я расплылась в улыбке, хотя и понимала, что она торопит события. Но ничего не могла с собой поделать. Слова Джейд и её неустанное ободрение вселили в меня надежду.

И сейчас, наблюдая, как Гейб бродит по комнате, закрывая шторы, подбирая грязную одежду с пола и бросая её в корзину для белья, стоящую в углу, не могу не восхищаться тем, как он двигается. Даже при том, что он определённо в лёгкой панике от того, что я оказалась в его немного неубранной комнате.

— Ты не навёл порядок в комнате, зная, что я приду сюда? — спрашиваю я, более чем немного удивлённая. Подхожу к его столу и, заметив, беру фотографию в рамке, на которой Гейб, Шеп и, должно быть, Тристан гораздо моложе. Они широко улыбаются в камеру, на всех солнечные очки, и они так смехотворно хороши, что почти больно смотреть.

Ставлю фотографию обратно на стол, мои ладони вспотели, и я тру их о джинсовые шорты.

— Я собирался. — Он посылает мне робкую улыбку через плечо. — Но до твоего прихода потратил слишком много времени на уборку кухни. Мне так и не удалось подняться наверх, хотя я знал, что здесь не так уж и ужасно. У меня нет домработницы, как у Шепа и Тристана, но дважды в неделю приезжает клининговая компания и убирает в казино.

У меня челюсть падает.

— У Шепа и Тристана есть домработница?

— О да, и она их ужасно балует, как и Джейд. Это чертовски раздражает, — смеётся он. — Извини за резкость. Я мог бы позволить себе домработницу, если бы захотел, но она мне не нужна. Не такой уж я и неряха.

Оглядываю комнату и вижу, что большая часть беспорядка — это просто груды одежды, валяющиеся тут и там. Он прав. Всё не так уж плохо.

— Если хочешь, тебя баловать могу я, — небрежно предлагаю, проводя пальцами по краю стола, прежде чем полностью повернуться к нему лицом.

— Да? — В его голосе явно слышится интерес. — А как бы ты стала меня баловать?

Улыбаясь, я указываю на кровать.

— Садись, я тебе покажу.

Не раздумывая, он садится на край кровати, широко расставив ноги, как делают все мужчины, его взгляд полон любопытства — не обожание ли это? — когда подхожу к нему. От этого взгляда моё сердце сжимается. Положив руки на его твёрдые, как камень, бёдра, я медленно опускаюсь перед ним на колени.

— Люси… — начинает он, но я тут же качаю головой.

— Ш-ш-ш. — Медленно провожу руками вверх и вниз по его ногам, просовываю пальцы под края его шорт. Его бёдра горячие, немного волосатые и мускулистые. — Я могла бы для тебя готовить.

— Да? — Он прерывисто выдыхает, когда я провожу ногтями по внутренней стороне его бёдер. — Что, например?

— Всё, что захочешь. Мама брала меня с собой на кухню с тех пор, как я была маленькой девочкой. Зачастую она так много работала, что, будучи в старших классах, именно я была той, кто готовила для нас. — А что тебе нравится?

— Мне бы, э-э, понравилось всё, что бы ты ни приготовила. — Он вздрагивает, когда я вытаскиваю руки из-под его шорт и тянусь к поясу. — Что ты делаешь, Люс?

Я улыбаюсь и расстегиваю верхнюю пуговицу его шорт.

— Балую тебя. А сейчас, Гэбриэл, снимай рубашку.

— Только если ты снимешь свою. — Он делает паузу, и я откидываюсь назад, когда он быстро снимает рубашку и бросает на пол. — Эй, я должен был спросить раньше, но Люси — это укороченное имя?

При виде его груди на мгновение теряю дар речи. Боже, он горяч. Ведь я уже видела его таким много раз. Но вид полуобнаженного Гейба никогда не надоедает.