— Какой мед желаешь?

На гранитной столешнице перед моим ребенком выросли аж три пластиковые баночки — мед явно рыночный.

— Названия не спрашивай, — Вербов, наверное, перехватил мой удивленный взгляд. — Одно могу сказать — мед хороший, с проверенных пасек. Ленка по поводу экологически чистой еды полный шизик. Кстати, в холодильнике творог и йогурты тоже фермерские. И молоко. Она как раз в пятницу все завезла по дороге на дачу в страхе, что мальчик с голоду один умрет.

— Нам не надо молока…

— Вам? — переспросил он так же тихо, как и я. — А тебе? Ты, наверное, не завтракала?

— Я ничего не хочу.

— Даже коньяка?

Я выдержала взгляд, но не улыбнулась. Сказала даже немного зло:

— С утра не выпил, день пропал?

— Этот — да, — ответил Вербов серьезно. — Я могу налить, чтобы ты расслабилась хоть чуть-чуть. Выдохни, Лиза…

Я выдохнула, как по команде. И вдохнула.

— Чем это пахнет? Так вкусно.

Это точно не блины, которые Вербов сунул в микроволновку разогреть.

— Корица, кажется. Даже отсюда чувствуешь? Это натюрморт из шишек и веток на обеденном столе. Ленка, когда была тут в понедельник, заявила, что у меня в доме нет ощущения праздника. Сумасшедшая баба! Электровеник. И специалист по промывке мозгов высоким напором воды. Какое счастье, что эта страшная женщина появилась в моей жизни, когда я был уже в сознательном возрасте, а то бы она произвела надо мной лоботомию.

Он поставил перед Любой тарелку и протянул ложку, чтобы она сама продегустировала открытый им мед. Потом снова уставился на меня.

— Можно тебе хотя бы кофе сварить?

Я отрицательно мотнула головой.

— Так не пойдет. Люба, скажи своей маме, что Гриша обидится, если она ничего не съест.

Люба повернулась ко мне и с точностью до слова передала слова Вербова. Да что же в нем такого магического для моего ребенка!

— Я действительно не хочу… — завозмущалась я, когда Люба потянулась ко мне с блином, с которого капал мед. — Вон, Гришу и корми! — добавила я уже со злостью.

А он будто того и ждал. Еще сильнее облокотился локтями о столешницу и перегнулся к Любе с открытым ртом. Я слезла с барного стула, чтобы размяться, и пошла к холодильнику, чтобы от меня отстали. Хотелось сразу распахнуть обе створки, как тренажеры, чтобы отдать во Вселенную бурлящий в крови адреналин, но пришлось ограничиться одной, чтобы не выглядеть сумасшедшей. Идеальная чистота с ярким, почти больничным, светом: на полочке баночки с йогуртами и коробочки с творогом. На дверце — молоко и пластиковая коробка с яйцами. Вспомню свой холодильник — страшно становится. В него если только ногой не впихивают продукты. Слишком маленький.

— Он не любит, когда долго думают, — Вербов вырос у меня за спиной и протянул руку за йогуртом. — Сейчас запищит.

И я тоже — от его близости и от пол-литра туалетной воды — точно в сосновом лесу оказалась, новогоднем. А он еще прижался щекой к моей и будто невзначай приложился к моему втянутому животу ледяным йогуртом, перехватить который я не успела. Вербов захлопнул холодильник и поставил банку на стойку, а сам пошел мне за ложкой. Да, на этой кухне точно танцевать можно, хотя зачем — достаточно будет стометровок по треугольнику: плита, раковина, холодильник. Для чего? Чтобы держать себя в форме для… любимого мужчины. Для чего еще женщине нужны формы?

— Замешай в йогурт мёд, будет вкуснее.

Я смотрела ему в глаза и чувствовала на своих слёзы. Не горькие, а те, которые невозможно объяснить. Мне было вкусно, хотя я и не хотела есть. Вся эта красота вокруг растворилась. На смену элитной квартире пришёл мягкий тёплый плед, укрывший мои поникшие плечи, которые хотелось расправить и никак не получалось. Я протянула руку, чтобы потрогать дочкин лоб, а дочка дернулась от меня, как от чужой, и мне пришлось ухватиться за розового единорога, чтобы удержать Любу на стуле.

— Каковы результаты проверки? — Гриша по-прежнему стоял напротив сидящих нас, точно официант, готовый броситься исполнять любой заказ привередливых клиенток.

— Горит.

— Лекарство есть?

— Да…

На этот раз я сама полезла в сумку и провела экзекуцию над ребенком.

— А теперь спать?

Гриша спрашивал не меня, и Люба впервые надулась на его предложение всем своим видом, а не только словами, заявив, что делать она этого не будет.