Палыч огляделся, продолжая щуриться, бросил взгляд на дом, потом вперед по течению.

– Ну, а на кого все это оставишь, такую благодать? Ведь посмотришь, когда мазурики озорничать начинают, сердце кровью обливается. В прошлом году зимой нашел в лесу убитых медвежонка с медведицей. Шкуры содраны!.. Изверги! Ну ладно там медведица, а кроху-то почто не пощадили? А то вон месяц назад городские приехали, взялись динамитом баловать, рыбу глушить. Пацаненка местного, Федькиного сына, чуть не подорвали, тот рыбачить собрался. Хорошо у него удочка в кустах запуталась, так он к воде подойти не успел. Как говорится: «Бог отвел».

– И что, – живо поинтересовался Евгений, – задержали мерзавцев?

– Какое там задержали?! Я на коню к ним подъехал, спешился, говорю: «Вы что ж, окаянные, творите, креста на вас нет!» А они на меня кто с топором, кто с ножом: «Иди, старый, сюда, – говорят, – мы сейчас тебе урок вежливости дадим!». Хорошо ружже всегда при мне. Пальнул в воздух, потом по ногам. Слава Господу, не задел никого. «А ну, говорю, кыш отседова, дьяволы!» Ружжо, как молитва на бесов, подействовало, вещи побросали, да с матюками в машину попрыгали. «Ну старый козел, – кричат, – мы еще вернемся, на тебе отыграемся!» Пришлось в машину пальнуть, фару им разбил, но они сей же час уехали.

– И как, вернулись? – Спросил Евгений.

– Не, слава Богу, не было! А то неизвестно, чем бы все могло завершиться. – Палыч замолчал.

Евгения вновь окружили звуки природы, тихий плеск воды, шум деревьев и щебет какой-то одинокой не то пичужки, не то еще какой особи, относящейся к разряду пернатых.

– А что ж мы стоим-то, мил человек?! – Спохватился задумавшийся было лесник, – залазь в лодку.

В отличие от противоположного берега, где располагался дом, этот берег был практически пологим, потому почти без труда Евгений осторожно спустился к самой воде. Стараясь не потерять равновесие и не плюхнуться в воду, ступил он одной ногой, обутой в дорогой кожаный ботинок, в лодку, которая чутко реагировала на каждое движение и тут же весело начала качаться. Ухватившись рукой за борт, он ловко переставил в лодку вторую ногу, второй кожаный ботинок без эксцессов оказался рядом со своим «братом». Евгений уселся на деревянную скамейку, благоухающую рыбой, снастями, старым ватником, табаком и еще чем-то рыбацким, ощущая всем телом приятное, схожее с ощущением невесомости мерное покачивание. Старик оттолкнулся веслом от берега и погреб по диагонали на противоположную сторону реки, к тропинке, что вела к дому.

«Вот благодать!» – думал Евгений, глядя на удаляющийся при каждом взмахе весел зеленый берег и стоящий на нем автомобиль, снова ощущая в груди нарастающую радость и умиротворение. Оба эти чувства, смешиваясь, были готовы перерасти в восторг. Он уже забыл о криминальных повествованиях Палыча. Рискуя намочить манжету рубашки, а с ней и весьма недешевые наручные часы, почти с жадностью он опустил кисть руки в прохладную успокаивающую воду и вгляделся в темную гладь. Сперва он увидел отражение своей довольной физиономии на фоне голубого небосвода, искаженное водной рябью. Сквозь толщу воды Евгений пытался разглядеть дно, на котором ему представились эстетично-естественно лежащие камешки, красивые зеленые водоросли и снующие туда-сюда рыбки. Непременно должны были присутствовать еще не раскрывшиеся кувшинки, конечно же, с «надрезанными» листьями и неспешно проползающий по своим делам рак. Но вся эта картинка осталась только в его воображении. Сквозь темную воду Евгений не смог совершенно ничего разглядеть. Его идиллию вновь нарушил грубоватый голос лесника.

– Бесполезно глядеть, – словно прочитав мысли Евгения, сказал Палыч.

Молодой человек, резко выдернул руку из воды, будто его застали за актом мастурбации, и вопросительно посмотрел на старика. Тот успел закурить, неизвестно когда свернутую самокрутку с терпким самосадом.

– Речка хоть и узенькая, но очень глубокая, тут у самого берега уже метра два с половиной будет, а на середине так пять, а местами и глубже, – пояснил тот.

– Понятно, – смутившись своей дерганности, ответил Евгений.

Тем временем нос лодки мягко врезался в песок. Лесник ловко выпрыгнул на песчаную косу и, ухватившись за корму, резко дернул лодку к себе, стараясь максимально далеко вытянуть ее на сушу. От неожиданного рывка Евгений чуть не опрокинулся со скамейки и, едва не вскрикнув, вовремя успел ухватиться за борт. Палыч понял, что переусердствовал, даже немного усмехнулся, но сделал вид, что ничего не заметил. Мысленно ругая себя за беспечность, Евгений ступил на влажный мягкий песок и вслед за лесником направился к тропке, ведущей к дому. Пока шли по песку, он наблюдал, как при каждом шаге вокруг подошв Палыча из песка выделяется влага. Как ни смешно это было признать, но даже эта мелочь вызывала в его душе моральное и эстетическое удовольствие. Они вскарабкались по тропинке и тут же оказались почти перед самым домом, от склона берега его отделяла только тропинка и узкий участок травы.

– Ну вот, – с усмешкой сказал Палыч, докуривая самокрутку, – смотри, изучай.

Вблизи изба оказалась гораздо больше, чем казалась издали. В высоту она была точно не меньше трех метров, в ширину метров пять и в длину метров семь. Со стороны крыльца из сеней на реку выходило маленькое, скорее служившее небольшим источником света, чем смотровым, окошко, на которое Евгений, разглядывая дом с другого берега, не обратил внимание. Он огляделся… «Благодать!!!» С высокого берега открывалась великолепнейшая картина. Заречье, откуда часа пол назад он созерцал дом, лежало как на ладони. Заливной луг, пестрея луговыми цветами и изумрудной травой, убегал вдаль к темной полосе леса, которая левее расширялась по мере приближения к реке. Правее, немного в низине, виднелись крыши деревни, в которой жил Палыч.

– Красота! – Только и смог сказать Евгений.

– Да-а-а, не говори! – Согласился лесник.

– А я не знал, что отсюда будет видно деревню, – продолжил Евгений, – ведь из деревни дом не виден.

– Виден-виден, – ответил Палыч, но, только чтобы его увидеть, нужно на крышу или на дерево влезть.

– Ну да, правда! – Усмехнулся своей недальновидности Евгений. – Ведь крыши отсюда видны.

– Ну что, пройдем в дом? – Спросил старик.

– Да-да, конечно, – ответил Евгений, – пейзажем-то можно бесконечно любоваться.