Пока они поднимались по скрипучим ступеням крыльца, Евгений ощутил рукой теплую, отполированную годами и бесчисленными прикосновениями древесину перил. В его голове возникли сменяющие друг друга поколения сельских жителей, босоногие, в льняных рубахах и драных штанах детишки, деревенские девицы в шитых сарафанах и кокошниках, несущие на коромыслах ведра с колодезной водой, и суровые бородатые мужики в картузах, шелковых подпоясанных косоворотках и лакированных высоких сапогах.

– А что, давно этот дом построен? – Спросил он Палыча, поднявшись на крыльцо.

Тот хитро посмотрел на Евгения, немного подумал и ответил, что этому дому лет двести.

Евгений с недоверчивостью посмотрел на сопровождающего:

– Вы хотите сказать, что его за столько лет не перестраивали и он так хорошо сохранился?!

– Ни разу, – подтвердил Палыч. – Старики говорят, что как заговоренный стоит, добротной старой постройки, из дуба срублен. За столько лет уже проморился, ничто его не возьмет! Однако, – спохватился он, мы что-то с тобой, мил человек, снова снаружи застряли. Пойдем-ка внутрь!

Палыч достал из кармана ключ и принялся открывать навесной амбарный замок. Евгений тут же вспомнил виденную им девушку в дверях этого дома, удивился, как это он забыл поинтересоваться об этом у лесника, хотел уже об этом спросить, но тут же осекся. Побоявшись прослыть у местных идиотом, потому как сразу понял: что-то тут не так. Как же мог кто бы то ни было открыть изнутри дом, а потом снова в нем изнутри закрыться, если снаружи висит замок? «Разве, что этот кто-то ушел, пока мы плыли через реку или пока разговаривали, и мы этого не заметили?» – подумал Евгений и, рискуя прослыть городским придурком, решил-таки спросить Палыча о странном случае.

Тем временем лесник справился с замком и, отодвинув железную щеколду, повернул кованое кольцо, служившее еще с «тех времен» дверной ручкой. Дверь легко отворилась, и они вошли в избу. Оказавшись в сенях, Палыч начал было что-то рассказывать, но Евгений, не желая уходить от намеченного вопроса и даже не успев оглядеться, перебил его:

– Тут кто-нибудь сейчас живет?

Старик с недоумением посмотрел на молодого провожатого. Евгений смутился.

– Ну, я имею ввиду, может тут кто-нибудь сейчас проживать, – уже менее решительно спросил он, – например незаконно?

– Незаконно, конечно, может, – ответил лесник, – но сложно это. Во-первых, я в этих местах часто бываю, да и местные если бы что-то такое заметили, то, конечно, сразу мне бы или председателю сказали. Да и замок на месте, а ключа всего два, один сейчас у председателя, второй у меня.

– Странно…

– А чего ж тут странного, тылдыть вашу маковку! – Усмехнувшись, выругался старик.

– Я на сто процентов уверен, что пока Вас ждал, видел с того берега, как какая-то женщина выходила из дома на крыльцо.

– Да не может того быть, – резко парировал Палыч, лицо его при этом сделалось серьезным и в глазах, которые несколько секунд назад были по доброму прищурены, появились огоньки раздражения. – Ты же сам видел, что я замок отпирал!

– Да видел, но ведь она могла…

– Ничего никто не мог, – резко перебил лесник. – Тут все меня знают и знают, что со мной лучше не шутить, потому как я горазд не люблю «шутников», – он многозначительно посмотрел на Евгения из-под полы своей шляпы, – так что если что-то и было, то тебе это померещилось скорее всего. Вы городские как сюда приедете, так у вас начинается то волки ребенка украли, то кто-то потонул.

После последних слов Евгений напрягся. Во-первых, его удивила странная реакция и перемена настроения его проводника, а во-вторых, эти неприятные новости.

– Это правда было?! – Спокойно спросил он.

Палыч резко сбавил пыл и, посмотрев в пол, спокойно взглянул на Евгения.

– Было. Но ребенка не нашли, посему неизвестно, волк ли это был или человек, или он просто в лесу заплутал. А турист один утонул, так с кем не бывает? По всему свету люди тонут. Наши места особенные, что ль? Да ладно, отвлеклись мы. – Сменил он тему. – Вот смотри. – И лесник жестом показал Евгению сени.

По правую руку, как войдешь в дом, в самом конце за маленькой дверцей находилось неприглядное, но максимально необходимое и полезное отхожее место, конечно же, оснащенное всем необходимым для оправления естественных нужд организма. То есть выпиленной в полу дырой и рулоном заплесневевшей от сырости туалетной бумаги, нанизанной на гвоздь. Что было крайне удобно для деревенского туалета, так это его месторасположение. Ни где-то на дворе, а тут же в сенях. Здесь же в сенях к стене была прибита скамья, на которой донышками вверх стояли два оцинкованных ведра и большой бак для воды. На стене висели то самое коромысло, двуручная пила, которую в народе шутливо зовут «Дружба-2», потому как пилить ей сподручнее и быстрее с напарником, и старые проржавевшие санки. Также к стене была пристроена лестница, а точнее, перекладины, по которым можно было взобраться на чердак. Именно чердака Евгений и не ожидал здесь увидеть, а впрочем, и сеней. Он думал, что дом представляет собой скорее зимовье, которое состоит только из одного помещения, т. е. сразу с улицы попадаешь в жилое помещение – избу. А здесь и сени, и чердак, и даже туалет и все за «смешные» деньги. Палыч отворил низкую, как почти во всех деревенских домах, дверь и шагнул в избу. Евгений устремился за ним и… больно ударился лбом о дверной косяк. Удар был настолько сильным, что у него потемнело в глазах и он на мгновение забылся, когда же свет в его глазах наконец «забрезжил», то он обнаружил себя уже в избе усаживаемым обеспокоенным лесником на невысокую лавку справа от входной двери.