— Я больше не мог этого выдержать, — бормотал несчастный, разом из цветущего, полного сил мужчины превратившийся в жалкую развалину. — Эти голоса… Они сводили с ума…

Мы с Вэйдом, сидящие в допросной напротив преступника, тяжело вздохнули. Молча выслушали историю о том, как банкира преследовали навязчивые мысли о том, что красавица-жена, полукровка темно-эльфийского происхождения, изменяет ему со всеми подряд. Причем сам же мужчина признался, что доказательств никаких у него не было помимо патологической ревности. Жене стоило лишь глянуть на кого-нибудь другого, и он буквально с цепи срывался.

Голоса задевали самые потаенные струны души, убеждая в том, что супруга жила с ним лишь из-за денег. Пока же он работал, крутила романы. И что даже дети не от него. Ведь несмотря на то, что банкир принимал эльфийский эликсир, она родила двоих, причем через довольно небольшой срок.

Собственно, после постоянных снов и мыслей на эту тему он и не выдержал. Ему казалось, что со смертью жены и детей мучения закончатся. Только стоя над трупами домочадцев, банкир осознал, что наделал. Попытался бежать, но произошедшее настолько его потрясло, что не сумел сохранить невозмутимый вид, когда это было особенно важно.

— Да что же это такое? — в сердцах воскликнул Вэйд, когда преступника увели. — Безумие прямо. Похоже и правда на какую-то эпидемию.

Я же мучительно размышляла, пытаясь ухватиться за что-то, что могло бы объяснить все эти загадки. Сделать это не получалось, и я принялась рассуждать логически:

— Между всеми этими делами должно быть нечто общее. Уж слишком похожие симптомы. У всех троих первые признаки болезни появились примерно две недели назад. Началось с голосов, которые становились все агрессивнее. Еще не стоит забывать о снах, в которых каждый видел то, что его наиболее мучило. Их будто подталкивали к нужным действиям.

— В таких случаях всегда следует искать, кому выгодно убийство, — покачал головой Вэйд. — И если наш загадочный некто и правда существует, то чтобы он выиграл от убийства второсортного актеришки, например? Или семьи банкира? Они-то что ему сделали? Еще губернатора допускаю. И даже капитана Лумье. Вот у них могли быть враги, что решились бы на убийство. Но остальных-то зачем?

— А может, все эти убийства прикрывали лишь одно? — похолодев от собственной догадки, выпалила я.

Вэйд надолго умолк, обдумывая мою идею, потом медленно произнес:

— Может, и так. Тогда наиболее вероятная жертва — губернатор.

— Или капитан Лумье, — поддержала я.

— Если все же губернатор, то следует ожидать новых покушений. Ведь дело не удалось довести до конца.

— Нужно сказать Бидеру, — встревожилась я. — К губернатору стоит приставить дополнительную охрану.

— Если, конечно, твоя версия верна, — вздохнул Вэйд. — И если главная жертва — губернатор. Но что если нет? Вдруг главная цель еще впереди, и мы даже не представляем, кто это.

Его замечание сильно озадачило. А ведь и правда, целью может оказаться кто угодно. В том, что все происходящее — следствие действий изощренного преступного разума, почти не сомневалась. В пользу этого говорил ментальный маячок. Не будь его, можно было бы и впрямь предположить какую-то инфекцию, вызывающую воспалительные процессы в мозгу. Но этот самый маячок давал совершенно другое направление для подозрений.

— В любом случае ты права, и нужно сказать Бидеру о наших подозрениях. За губернатором последить точно не помешает, — сказал напарник. — Пока же следует сосредоточиться на том, как этот некто все провернул. Пирс не исключал вариант какого-то препарата, который могли принимать убийцы.

— Возможно, наркотики? — предположила я.

— Мне трудно представить, что графиня, банкир или госпожа Лумье этим баловались. Хотя… Всякое может быть. Мы непременно спросим их об этом. А ты проследишь, говорят ли они правду.

Откладывать дело в долгий ящик не стали и в тот же день опять отправились в больницу, где держали всех троих. Но и это не принесло результатов. Графиня вообще, похоже, повредилась рассудком и была не в состоянии отвечать на самые элементарные вопросы. Бекка с негодованием отвергла наше предположение и сказала, что никогда в жизни не стала бы принимать такие зелья. Она все же женщина из приличной семьи. Банкир тоже сообщил, что не делал подобного. При его работе особенно важно сохранять здравость рассудка. Никто из них не врал, и я с грустью подумала, что следствие в очередной раз зашло в тупик.

Пока мы ехали в экипаже обратно в Департамент, моя злость на неизвестного кукловода все усиливалась.

— Наверняка это отъявленный мерзавец, раз даже детей не пожалел. Нельзя, чтобы это сошло ему с рук.

Вэйд лишь пожал плечами, отрешенно глядя в окно. Видимо, его тоже удручала наша беспомощность. Внезапно он застыл и резко обернулся ко мне.

— Как ты сказала?

— Ты о чем? — недоуменно изогнула бровь.

— Детей… — не обращая внимания на вопрос, сверкнул глазами Вэйд. — Кажется, я все-таки нашел нечто общее.