Мы с нимфином угрюмо замолчали…

Вы смотрели мультик «Головоломка» про то, как в головах у людей живут и коммуницируют разные чувства, иногда отчаянно сражаясь за «пульт управления»? Вот-вот. Примерно так мы с Капризом себя и чувствовали. Мне казалось, мое сознание трется о чье-то другое сознание в слишком маленьком помещении, и прямо сейчас этот кто-то недовольно сопит.

— Я думаю, — продолжил Эдинброг, — Будет честно, если Вилка постарается никак тебе не мешать в ближайший час — примерно столько мне потребуется для работы над противоядием. Вилка, ты сможешь вести себя… ну, как бы пристойно? Капризу тоже надо сдать экзамен, как ни крути.

— Да куда ж я денусь, — буркнула я мужским голосом. — Каприз, забудь обо мне, — и тотчас саму на себя зашипела тем же голосом, но гораздо злее: — Ну зашибись! Спасибо, что все за меня решили! Охренеть теперь!

И, развернувшись, сжимая и разжимая кулаки от гнева, я потопала прочь.

Молчать внутри нимфина было не так уж и сложно. Я просто представила, что сижу в кинотеатре IMAX, где идет о-о-очень скучный фильм о ботанике. Каприз, все еще яростно размахивая корзинкой, обобрал пол оранжереи, пришел к общему разделочному столу, начать там кашеварить… Верней, зельеварить. Он покидал все набранное в котел, поставил котел на огонь, а потом, с неожиданно тяжким вздохом, присел и заглянул под столешницу.

— Ой! — тут уж я не выдержала и подала голос.

Ибо «фильм» перестал быть томным, став мрачным… Под столом лежала пума. На боку. Все тело ее покрыто было ужасными язвами. Она тяжело дышала, лапы подергивались, глаза закатились. Было видно, как ей ужасно больно…

— Никаких «ой», — прорычал Каприз, сам себя — меня — пребольно щипая за запястье. — Даже не вздумай примазываться к нашей с Пустыней боли. Её зовут Пустыня? Это красивое имя. Заткнись уже!

Пума, хрипло выдохнув, сфокусировала на хозяине непонимающий взгляд. Мы с нимфином погладили ее по сухому носу. Кажется, это было общим желанием.

— Жестокие у вас экзамены, — сказала я.

— Мир у нас тоже жестокий.

— Долго будет вариться твое зелье?

— Пять часов. Ей будет становиться все хуже и хуже.

— М-да… А пока ты не можешь дать ей какое-то обезболивающее? Или снотворное? Чтобы она зря не мучилась?

— Пока я его добуду — еще три часа пройдет. Единственный транквилизатор, что действует на гигантских пум — это жемчужины русалок.

Я вздрогнула. В смысле, нимфин вздрогнул. И тотчас спросил:

— Что, тупая землянка, ты не в курсе, что в нашем мире бывают жемчужины?

— Эм, скорее уж, меня бы удивили русалки. Жемчуга и на Земле завались.

— Скудоумие твоё бесит образованных существ.

— Ну, раз бесит, то я не дам тебе жемчуг, который у меня есть. Хотя подумала об этом. Мне он ни к чему, а Пустыне бы стало полегче.

— У тебя есть жемчуг?!

Студенты, зельеварящие по соседству, с удивлением наблюдали за тем, как лесной житель с кожей цвета тающей карамели сам себя схватил за грудки и пытается приподнять.

— Каприз! — рявкнул он в пустоту сурово. — Ты просто неадекват! Если у кого-то есть что-то, что тебе надо, смени тактику, будь добр!

Потерзал самого себя еще чуть-чуть и отпустил…

— Он реально неадекват, — пришел к выводу кто-то из однокурсников.

— Экзамены… стресс… — вздохнул другой.

Между тем, мы с нимфином обсуждали условия передачи жемчужины. По понятным причинам я не собиралась вести противника Артура к Артуру в спальню без разрешения, а гордому остроухому претила мысль о том, чтоб просить.

— Слушай, да хватит уже, а, — устало сказала я. — Почему вы вообще так взъелись друг на друга?

— Это выгодно.

— Эм. В смысле?

Нимфин раздраженно вздохнул.

— Очень полезно иметь кого-то, равного тебе по умениям, кого ты при том ненавидишь. Желание уесть противника становится отличной мотивацией в те дни, когда благие цели не вдохновляют. Друг может сказать: ты устал? Отдохни. Противник лишь посмеется и двинет вперед безжалостно. Это дисциплинирует. Так что для нас с Эдинброгом наше соперничество — рациональный выбор, землянка.

— Ну ок. Звучит как хороший повод наведаться к психотерапевту, но ладно. В общем, сам решай, нужна тебе жемчужина или нет.

Еще какое-то время мы с нимфином сомневались, гоняя тело нервными кругами, потом пошли к Артуру. Тот, мягко говоря, удивился моей благотворительности, но дал добро на посещение спальни.

Через полчаса жемчужинка могла вздохнуть спокойно: ей наконец-то нашлось применение… Думаю, предметам быть нужными так же приятно, как и живым.

— А зачем же королеве транквилизаторы? — недоумевала я. — Ведь жемчуга — это подарок ей.

— Многие в Гало почти что не спят, предчувствуя появление Тварей, — буркнул нимфин.