– Мама... – начала Бет, но запнулась, потому что прозвучал приказ.

– Тихо!

Я никогда не удивлялась тому, что многие клиенты меняли первоначальные планы похорон. Кто-то считал, что бабушку надо похоронить в самом лучшем гробу, и всё равно, сколько он стоит. Другие косились на цену, хотя всё уже заранее было оплачено, и выбирали самую дешёвую модель, чтобы, по возможности, получить большую компенсацию. Пегги спокойно могла изменить планы, ей по праву принадлежала значительная сумма обратных выплат, и она бы её получила. Таков был принцип агентства «Фраули и сыновья». Клиентам предоставляется всё то, чего они хотят. И раз мы должны вернуть деньги, значит, возвращаем их без лишних разговоров. Хотя мне известно, что не все похоронные бюро в окрестностях ведут себя так, как мы.

– Никакой книги соболезнований, никаких памятных карточек, никаких этих экстравагантных штуковин, – Пегги ни на секунду не отводила от меня взгляд.

– Мама! – на сей раз вмешался шокированный Джим.

Глаза Бет покраснели и наполнились слезами, а рот открылся, но мать на неё даже не смотрела. Джим издал сердитый звук, будто что-то хотел сказать, но Пегги быстро призвала его замолчать, как до этого дочь.

– Тихо! – приказала она ему. – Похоронами распоряжаюсь я, ведь он был моим мужем.

– Он был нашим отцом, – снова обрёл голос Джим.

Пегги прищурилась и продолжила.

– А я была той, что должна была его мыть, когда его тошнило или постель становилась мокрой. Я была той, что в самом конце, когда боль уже стала невыносимой, должна была часами слушать его стоны. Я была той, что держала его за руку и читала вслух, и которая просыпалась ночью, прислушиваясь, дышит ли он. Поэтому именно я буду решать, что произойдёт с ним после смерти.

Она произнесла эту речь на одном дыхании, и под конец её голос стал таким громким, что все вздрогнули. Бет утопала в слезах, а Джим откинулся на спинку стула, явно неспособный что-то возразить.

– Я буду принимать решение, – заявила Пегги намного тише, но несломленным голосом, – поэтому не намерена выбрасывать деньги на пустую оболочку.

– Оболочку? Что это значит? – у Бет снова прорезался голос, который звучал возмущённо.

– Это значит, что он умер, Бет. Его нет. Всё, что от него осталось, так это тело, которое будет гнить в земле и которое сожрут черви! Вот, что это значит! Твоего отца больше нет, осталась только оболочка и больше ничего! И я не намерена раскидываться нашими... моими деньгам! Я не собираюсь тратиться на гламурную упаковку для пира жуков!

С приглушённым криком Бет так резко подскочила со своего стула, что он сдвинулся даже по ковру. Девушка выхватила пригоршню бумажных носовых платков из стопки на моём столе, прижала их к лицу и выскочила из комнаты. После некоторого промедления её брат тоже поднялся, и хотя он, выпрямившись, стоял перед матерью, она на него даже не посмотрела: её взгляд был направлен на руки, крепко сжатые на коленях.

– Я посмотрю, что с ней, – скрипя зубами, пояснил Джим.

Пегги кивнула, и Джим бросил на меня извиняющийся взгляд, необходимости в котором не было, но ему, вероятно, он помог лучше себя чувствовать после несколько странного выступления матери. Он вышел из комнаты и закрыл за собой дверь, а я ждала, скажет ли Пегги ещё что-нибудь.

– Он меня покинул, – заявила она безжизненным невыразительным голосом, а когда перевела на меня взгляд, то её глаза казались мёртвыми, как у куклы. – Он меня покинул.

Она не плакала. Полагаю, что слёзы бы ей помогли, но Пегги Джонсон заперла глубоко в себе своё отчаяние и боль. Она долго с дрожью дышала, но выдавила из себя неохотную улыбку, затем выдула воздух и покачала головой так, что волосы рассыпались по плечам. Я только сейчас заметила, что она одного возраста с моей мамой так же, как Рон был ровесником моего отца. Но сейчас, когда я за ней наблюдала, то словно видела перед собой девушку, которой она когда-то была. Девушку, которая влюбилась в молодого Рона и вышла за него замуж, родила ему детей и жила с ним до тех пор, пока он её не покинул.

– Я понимаю, – произнесла я, но слова казались пустыми, хотя и звучали уверенно.

– Нет, я не верю, что ты понимаешь. Быть свидетелем каких-то событий не значит их пережить, Грейс.

– Да, это совершенно не то же самое, но я чувствую вашу потерю, миссис Джонсон. Рон был очень приятным мужчиной. Действительно приятным.

– Да, – она прервалась, её пальцы дрожали на коленях, а на застывшем, как маска, лице губы вытянулись в тонкую бескровную линию, – он был таким.

– Я с удовольствием поменяю планы похорон, если вы хотите. Но... можно мне сделать одно предложение?

– Делай. Это всё, что они делают с тех пор, как он умер: предлагают и несут вздор, – сухой смех вырвался из её горла.

Я медленно кивнула и продолжила.

– Я с удовольствием переделаю заказ, а оставшиеся деньги верну вам. И если вы не хотите книгу соболезнований, значит, её не будет. Но что касается траурных карт... – я на мгновение замолчала, и Пегги посмотрела на меня. – Они задумывались, как воспоминание. Не для вас или для него. Полагаю, что вы потом будете сожалеть, что не предложили их другим людям, которые бы их охотно взяли.