Но что делать ему? Он хочет стать защитой и опорой для неё, а девушка сама распрямила плечи и с таким энтузиазмом взялась решать его трудности! Есть ли что-то невозможное для его богини?

А что же он? Сумеет ли стать достойным её?

Она считает, что кроме него некому преодолеть возникшие проблемы? Но есть ведь умные опытные альфы… нет, каждого интересует только свой клан, ну, может, соседние и то с целью поживы. А он не имеет право превышать свои полномочия!

Рок будет в бешенстве!!!

Глухой рык вырвался из груди.

Никто не встанет между ним и Эммой!

Она считает, что он может и должен взять на себя большее, что он в ответе за свой народ! А что, если она права?

Он не сомневается в себе, многое повидал и понял, но его долг — следить за порядком и не помышлять о власти.

Не станет ли его самонадеянность разрушительна для сложившихся устоев? Но Эмма не предлагает что-то ломать, она открывает пути для нового и даёт оборотням выбор.

Встряхнув головой, он вышел быстрым шагом на улицу, задержался, чтобы с улыбкой посмотреть, как Эмма катит вместе с Жаром большой снежный шар, а потом отправился в таверну Сероглазой волчицы. Надо выполнять свои прямые обязанности. Жаль, что сейчас он не может покарать своей властью светлую леди Ольху, но и ей не уйти от его правосудия, а пока…

Стоило Ратмиру покинуть гостевое крыло дома градоначальника, как жизнь в этой части дома оживилась. Первым делом были выставлены за порог ушлые лисы, а потом прислуга Рыжа Рудовича взялась угождать Эмме и её сыну.

Поначалу она испытывала неловкость и не понимала возникшей возле неё суеты, потом сочла хлопоты вокруг неё навязчиво-приторными, а после сам градоначальник навестил её — и всё встало на свои места.

«Мы так рады, — ласково журчали его слова, — так счастливы… такое удовольствие… не думали-не гадали, но дожили… вы такая славная… ах, как вы заставили поплясать руководство школы… эх, если бы только знали, сколько талантливых одарённых пропадают зазря, но…»

Стоило ей открыть рот, чтобы сказать, что господин Рыж Рудович преувеличивает её достоинства или что он чрезмерно великодушен, добр и прочее, как лис усиленно возобновлял поток сладкоречия, и когда Эмма дождалась в потоке его слов грустного «НО», то приготовилась к неприятностям.

— Тут такое дело, — красиво и мило замялся опытный в ведении переговоров градоначальник, — мне, право, неловко, но моя должность, ответственность перед народом, законом… Вы уж не сердитесь, я бы никогда, но…

— Но?

— На вас сегодня подана жалоба. Господин маг из королевской канцелярии утверждает, что вы напали на его товарища и незаконно использовали свой ментальный дар. Вы же не получили разрешение магичить?

— Полагаю, вы знаете, что нет.

— Да, да, всё так печально!

— А господин маг не указал, при каких обстоятельствах произошло так называемое «нападение»? Так я вас просвещу! Двое мужчин ввалились ко мне в дом и повели себя, как разбойники!

— Ох, это же неприлично, упоминать, что одинокая славная девушка находилась наедине с двумя взрослыми самцами! — заметив, как Эмма в изумлении приоткрыла рот, заторопился продолжить:

— Горожане этого не поймут, а вы так смело говорите об этом! Но я полностью на вашей стороне, и если бы не служба…

— Я понимаю, что вы подневольный оборотень, — глухо произнесла то, что от неё ожидали. Вообще-то и ранее было понятно, что доказывать свою правоту бесполезно, иначе бы она не планировала уход из королевства Фарн, но чтобы так откровенно затыкать ей рот! Пусть Ратмир сам разбирается со своим градоначальником.

Лис поморщился, но Эмме уже надоело, что он юлит и не говорит о сути своего визита. Охватившее её злое раздражение она направила на то, чтобы отзеркалить поведение оборотня. Приняв неестественное сладко-умилённое выражение лица, она певуча проворковала:

— Скажите, наконец, что вас беспокоит, и я надеюсь, что смогу восстановить покой в вашей мятущейся душе.

Опешившее лицо велеречивого лиса было наградой за долгий поток сиропных речей. В эту игру можно играть вдвоём, а время идёт. За окном уже стемнело, и судья может вернуться в любой момент. Эмма выжидающе смотрела на собеседника и приготовилась петь издевательские дифирамбы дому градоначальника, его службе, домочадцам…

— Выписан указ о вашем аресте, — выдавил лис, — на человеческой половине вас арестует любой страж, а нас призвали к сотрудничеству. Я не подчиняюсь приказам короля Фарна, но как облечённое властью лицо дружеского народа обязан проявить понимание и содействие.

— Так вы пришли меня арестовывать?

— Луна с вами! Как вы могли такое подумать? Гостью судьи — да арестовать?!

— Тогда что же?

В принципе можно было не спрашивать: понятно, что просят катиться, куда подальше с глаз долой, но из вредности хотелось заставить сказать Рыжа Рудовича это вслух. Он явно боится судьи, но налаженные отношения с чиновниками со стороны людей ему явно дороже, так пусть попотеет, прямо высказывая, чью сторону он принимает.

— У меня есть дом в лесу, — без всякого дара эмпатии было видно, что лиса только что осенило и он уже довольно бодро продолжал: — возле озера… мы там с женой частенько летом отдыхаем… так, может, вы соблаговолите… так сказать, на свежий воздух, где властвует благословенная тишина и умиротворяющий покой…