Шрифт:
— И я знаю зачем ты здесь.
— Вот как? — не выдержал я.
— Ты пришел за Хлыстом.
— И ты знаешь, где он?
— Конечно. За картиной, в потайном сейфе.
— И ты дашь мне его забрать?
— Да без проблем, — пожал плечами Цаде, — он никогда нам не принадлежал, и раз уж ты решил вернуть его владелице…
И об этом он знает.
— Весть разнеслась по Первозданному? — поинтересовался я.
— В этом не было нужды, — покачал головой мой собеседник, — Нгун, конечно, жадный идиот, но хороший «слушающий». Шепот Хаоса давно предсказал приход Нешамах.
— Она не Нешамах, — возразил я.
— Пока еще нет, но ты сам прекрасно понимаешь, что как только она соберет все Регалии, то захочет вернуть и титул.
— Возможно.
Цаде усмехнулся:
— Это не предположение, это факт.
— Хаос нашептал?
— А то как же, — подтвердил красноглазый, — все возвращается на круги своя. Все получат по заслугам.
— И ты решил подстраховаться, встать на сторону сильнейшего?
Цаде невозмутимо кивнул и развел руками:
— Выживание Дома превыше всего, ты же помнишь?
Неужели он настолько стар, что мы когда-то с ним пересеклись под сводами Дома Цаде?
— Пытаешься вспомнить? Не трудись, я тогда был младшим учеником, и видел тебя лишь издалека, но хорошо запомнил, ведь ты был безумней всех нас вместе взятых.
Не в бровь, а в глаз. Точно не мне было обвинять Ваэль в сумасшествии, я и сам немало неадекватных поступков совершил, особенно когда Путь мой шел через Внутренние Дома. Не все пережили мое шествие по вехам Девяти Кругов, далеко не все.
Говорить нам особо было не о чем, Цаде сказал все, что собирался — они в очередной раз предают союзников и переходят на нашу сторону, негласно, без особой поддержки, но все же. С его помощью я снял картину со стены, руной открыл тайник и бережно вынул завернутый в черный бархат Хлыст. Мне не нужно было откидывать ткань, чтобы увериться, что это именно он — воздух гудел и плавился от напряжения, нити силы словно взбесились, норовя свиться канатами и ударить побольнее. Это точно было оно — самое разрушительное оружие, когда-либо созданное Хефт. Говорят, над ним трудилось несколько поколений Кузнецов, они провели его через все мыслимые и немыслимые испытания делая неуничтожимым Разрушителем.
И я готовлюсь собственноручно вручить его моей тсани, даже с риском возвращения кровавого безумия. Vae Victis![1] Ибо ждет Веер и Первозданный новая Резня.
На прощание Цаде бросил всего несколько фраз:
— Возможно, иногда важна не победа, но само противостояние Разума и Сердца. Пока они бьются между собой, миры вертятся, но стоит им прийти в равновесие, как замрет и мироздание, боясь потревожить. И вот это и будет конец всему.
Мудрый Цаде, настоящий «слушающий и слышащий», вот только кому сдалась твоя мудрость? Может быть раньше и был смысл в борьбе Нешамах и Нефеш, но то было до Врага. Настоящего, материального, того, кому суждено ввергнуть Упорядоченное в Бездну. Так что на этот раз мы просто обязаны найти равновесие, иначе нечему будет «замирать». И пусть пока никто не знает о Враге, но его приход неизбежен, так сказал Отец, и нет причин Ему не верить.
[1] Горе побежденным (латынь).
Глава 35. Все не то, чем кажется. Ваэль
Почему он так разозлился? От чего такие несправедливые обвинения? Он смотрел на меня, словно я действительно безумная, но разве это безумие — отомстить за причиненное зло? Вернуть долг крови? Один из главных законов всех миров и времен — долг крови священен, месть за своих должна свершиться.
— Что здесь произошло?
Вот почему Лаит, тот кто вроде как меня не сильно и жалует, удосужился спросить, а тот, кто называет меня «тсани» поспешил сделать собственные выводы? Недолго колебалась, но все же потянула за собой Проводника. Змеедраки, переполненные гневом, разнесли подземные этажи подчистую, но одну лабораторию я велела сохранить, как свидетельство преступлений Коф. Лаит долго разглядывал «образцы» под тонкой пленкой Стазиса, пока до меня не донеслась его мысль:
— Я понимаю тебя.
Три простых слова, нет, не тех, что о чувствах, избитых, тысячу раз лживых, а те, что о чем-то более важном. О доверии, о принятии, об осознании. «Я тебя вижу»[1], для меня он сказал именно это.
— Спасибо.
Лаит кивнул, а потом задал очевидный вопрос:
— В Жемчужном никого не было?
— Нет, Дворец был пуст.
— Они знали, что ты идешь.
— Знали, но им не хватило времени, они не успели замести следы.
— Или надеялись, что ты не сможешь попасть на нижние этажи.
— Серьезно?
Я скептически оглянулась на моего Проводника, а он усмехнулся, как-то удивительно… тепло.
— Это будет не первый раз, когда тебя недооценили.
Он смотрел на меня странным взглядом, будто увидел что-то новое, что-то незамеченное им раннее. Синие глаза казались бездонными, а чувственные губы дрожали в попытке не улыбнуться.
— С тобой все хорошо? — настороженно спросила я.
— Все отлично, — Лаит помедлил, а потом все же сказал, — я просто рад тебя видеть.