Знаю, что нельзя. Что может напасть в агонии. Но иначе просто не могла. Я лишила жизни такое чудесное животное. Нагнувшись над ним, я всмотрелась в карие бархатистые такие умные глаза.

— Прости, — шепнув, я попыталась прикоснуться к дракончику, но повсюду было столько крови, — прости.

Крупные слезы стекали по моему лицу. Как я могла? Зачем гнала с такой скоростью? Грудная клетка зверя последний раз приподнялась и опустилась. Глаза остекленели.

— Не умирай, слышишь, не надо! — в ужасе я принялась тормошить его. — Ну, держись, малыш. Не умирай, миленький, я не хотела. Прости меня!

Но все тщетно. Он не дышал. Глаза заволакивала белая пелена. Размером дракон не превышал крупную собаку. Недолго думая, я схватила его на руки и, надрываясь под тяжестью тела, потащила в машину.

Зачем? Не знаю.

Просто в глупой попытке сделать ну хоть что-то. Я никогда не убивала даже мухи. На занятиях в университете выходила в коридор, когда умерщвляли лабораторных мышей для вскрытия. А тут такое поразительное животное.

Я себе не прощу.

Просто не смогу с этим жить. Не обращая внимания, ни на кровь, ни на грязь, аккуратно, насколько это было возможно, уложила мертвого дракончика на заднее сидение. Расправила изувеченное крылышко и, размазывая слезы по лицу, села рядом на землю.

Как я смогу с этим жить?!

Схватив толстый чешуйчатый хвост, потрепала его.

— Оживи, — тихо попросила я, — я тебя очень прошу. Ну, это же чертов волшебный мир. Что мне сделать, чтобы ты ожил? Ну, прошу тебя.

Конечно, чуда не случилось. Прекратив рыдать, я попыталась взять себя в руки. Нужно ехать в академию и умолять помочь целителей. Они же маги — они могут все подправить.

— Сейчас, мой хороший, — запричитала я, не желая мириться со смертью такого фиолетового красавца. — Я все сделаю, чтобы вернуть. Я все исправлю.

Осторожно прикрыв заднюю дверь, чтобы не задеть моего дракончика, села за руль и шумно выдохнула. Нужно срочно ехать обратно и бежать к ректору. Провернув ключ в замке зажигания раз, другой, поняла, что машина заглохла.

Время уходило.

Психанув, с силой ударила по рулю, желая хоть немного выплеснуть эмоции. Выдохнув, снова попыталась успокоиться.

— Ирина, — тихий шепот напугал меня настолько, что я вскрикнула, — успокойся! Что произошло, и куда ты уехала?

Обернувшись на голос, увидела черную воронку в пространстве, перед которой спокойно стоял Хаул. Он так внимательно на меня смотрел, что, не удержавшись, я спрятала лицо в ладонях.

— Я его убила, — тихо созналась я.

— Кого? — этот вопрос почему-то разозлил.

— Дракона! Я его убила. Сбила, понимаешь. Оживи его, — я вдруг отчетливо поняла, что передо мной некромант, — ты же можешь, Хаул, оживи. Я умоляю тебя.

— Дракона, — такое равнодушие в голосе жнеца раздражало и доводило до безумия. — Да, их тут сотни. Уже не знаем, как с академических огородов гонять. Одним больше, одним меньше.

— Оживи, — зарычала я на него, — тебе плевать, мне нет. Оживи, я прощу.

— Для чего? — он развел руками. — Ну, оживлю, так его лечить придется. Выхаживать. Оно тебе надо?

— Надо, я буду выхаживать, только помоги, — я уже шипела, меня трясло от злости на себя. Душу разрывало чувство вины и беспомощности.

— Ирина, успокойся, — храмовник подошел ближе и, немного замешкавшись, все же открыл водительскую дверь. Присев рядом со мной на корточки, он сгреб мою ладонь в свою и заглянул в глаза. — Он умер. Не нужно его возвращать. Это просто животное. Таких тут под каждым кустом по штуке.

— Я! Тебя! Умоляю! Помоги! — тихо, но с эмоциями шепнула я охрипшим голосом. — Ты можешь сделать это для меня. Я прошу, Хаул.

Он сморщился и глянул на заднее сидение, где лежал мертвый дракончик.

— Если я скажу "нет" — это поставит крест на наших отношениях, а если я оживлю эту зверюгу, то ты повешаешь на себя кучу обязательств по его уходу. Дрики, — мужчина кивком указал на животное, — очень привязываются к своим хозяевам, и избавиться от него будет проблематично. Ты готова взять на себя такую ответственность? Я не оживляю тех, кого потом бросят под первым кустом подыхать вторично. Эмоции схлынут, Ирина, а его привязанность никуда не денется. Так, может, оставим все как есть?

— Я не могу убить живое существо и оставить все как есть. Я не зверь, — выдохнула я.

— А я, значит, в твоем понимании — зверь? — грубовато спросил он.

— Просто скажи: ты поможешь, или мне ехать и просить помощи у кого-то другого. Я сделаю это, Хаул, я не оставлю его. Я наизнанку вывернусь, но исправлю то, что совершила.

Он улыбнулся.

Вся строгость вмиг слетела с его лица. Это немного пугало: столь резкие перемены в настроении. Приподняв бровь, он снова посмотрел на лежащего бездыханного дракона.