— Ой, спасибо, касатик, сейчас совсем невмоготу стало самой за ними ходить. Без тебя бы давно уж повымирали.

— Не за что, — коротко ответил Ратмир. — Нам бы одежду, женскую. Может найдется что? — неожиданно для меня спросил мужчина, а старушка лишь улыбнулась, будто знала все наперед.

— Конечно, найдется, — кивнула она, рукой подзывая меня ближе. — Внучка у меня хоть и покрупнее будет, да всяко лучше, чем с мужского плеча куртки носить.

Старушка снова стала оглядывать меня с головы до пят, а я никак не могла понять видит она или нет. Порой травница смотрела в одну точку и даже не моргала, а зрачков и видно практически не было.

— Ступай в комнату, там ларь большой. Возьми куртку да сапожки.

Боязно было в чужом доме вольничать, да еще и от взгляда старушки словно холодок по коже бежал. Ратмир стоял у окна, вглядываясь вдаль, весь его вид показывал спокойствие, а значит бояться было нечего и я решительно прошла в дверной проем.

Вот только среди прочей мебели да барахла всякого в просторной комнате было два ларца. Я открыла первый и едва не присвистнула. Каких только богатств тут не было: и жемчужные нити, и полушубок расшитый золотыми и серебряными нитями, и туфельки словно из ювелирной лавки. Я бы в таком наряде всех затмила на празднике. Но разве можно такие вещи богатые забирать у старушки? Я открыла второй сундук, пожалев на секунду, что начала не с него. Это помогло бы лишиться соблазна.

Во втором ларце лежали обычные холщовые сорочки, платья, сверху лежала куртка с небольшой оторочкой, в самом углу были поношенные женские сапожки.

Борясь с собственными желаниями, я еще раз взглянула на содержимое первого ларца, чтобы хоть полюбоваться еще раз на такую красоту.

— Нельзя, Капель. Чужое это, не в богатстве счастье, — уговаривала я саму себя. Во всем Светлограде не сыскать алчной феи или падкой до наживы, а я вот, видимо, нашлась, потому что вдруг подумалось мне, что ничего не случится, если я хотя бы самую маленькую жемчужную нить возьму. Я бы ее в карман курточки спрятала, и прошла, подслеповатая бабка бы в жизни не заметила пропажу. Наяды бы мне обзавидовались.

— Нет, — резко отдернула ладонь, и захлопнула сундук. Потрясла головой, прогоняя наваждение. Я взяла курточку и сапожки, как и велела старушка и вышла из комнаты.

— За смертью только и посылать, — буркнул под нос Ратмир, но я прекрасно расслышала каждое его слово.

— Умница, внучка, — одобрительно похлопала меня по плечу старушка, благо мой маленький рост ей позволял сделать это. — Устала я что-то, пойду прилягу.

Травница прошла мимо меня в комнату, а я, невольно проводив ее взглядом, обернулась назад. Там, где раньше стояло два ларца, был лишь один. Не могло же мне привидеться?!

— Горе луковое, ты там корни пустила? — насмешливый голос Ратмира вывел меня из раздумий. — Переодевайся, и пошли в деревню. Так ты в свою Альмиру никогда не попадешь.

— Это мы еще посмотрим, — я переобулась в удобные сапожки, чудом оказавшиеся точно моего размера. Курточка была чуть велика, но не настолько, как куртка хмыря, от которой вдобавок не слабо пахло тиной.

Глава 7

С каждой минутой людей на площади становилось все больше. Словно по волшебству на площади появился помост, местные умельцы соорудили его в два счета. И сразу же на нем оказались молодые: влюбленные и счастливые. А иначе бы вряд ли они улыбались, стоя у всех на виду, укутанные в лучшие кафтаны, шали и жилеты, словно два кочана капусты. Жениху из семьи охотников, о чем свидетельствовали меха на одежде, приходилось тяжелее всего, но озорная и многообещающая улыбка невесты, видимо, придавала ему сил выдерживать и дальше эту пытку.

Под одобрительный гул односельчан к помосту подошел староста и первым благословил влюбленную пару. Обвязал их руки рушником, и осыпал зерном на счастье, богатство и плодовитость. И только после одобрения главы деревушки людская толпа понесла молодых в сторону церквушки, куда мы по этическим соображениям с Ратмиром идти не стали.

Хмырь по определению нечисть, и ему не совсем место в святом месте. А я хоть вроде и с неба упала, да не с того, чтобы тоже быть вхожей в человеческое святилище. Мы остались подпирать забор на площади, по торжественному случаю украшенный ленточками и бумажными фонариками. С земли забор подпирали несколько пьянчужек, свадьба для которых уже, по всей вероятности, закончилась. Во всяком случае в церковь за всеми они не пошли. А может потому что на хмырей сейчас были похожи намного больше, чем сам Ратмир.

Вместе с песней прихожане высыпали обратно на улицу, чтобы начать наконец праздновать. Юркие ребятишки носились меж взрослыми, уже раздобыв где-то леденцы и пряники. Несколько мальчишек помладше раздразнили собак и теперь вместе с собачьей сворой наматывали круги вокруг площади, оглушая всех хохотом и лаем. На помост забрались музыканты и кого только среди них не было: и домристы, и гусляры. Две девушки держали свирель и жалейку, разбавляя тем самым мужской коллектив своего ансамбля.

С первыми трелями, что разнеслись на всю деревню, на площади образовался большой круг. Уже знакомые трещотки подскочили к Ратмиру и не переставая улыбаться под обе рученьки вывели его к танцующим. Я же осталась охранять покой местных пьянчужек.

Ручейки, сменялись хороводами, молодые отплясывали зажигательные танцы, рядом с площадью разожгли несколько небольших костров, откуда уже доносился аромат чего-то невероятно вкусного.

— Капель, давай с нами! — подскочил ко мне Ян с просящими глазами, словно блюдцами.

— Я не умею так, — смутилась я вдруг. Феи любят и танцевать и веселиться, но подобного размаха я ни разу в Светлограде не видывала.

— Научишься, здесь ничего сложного, — даже не стал вникать в мои слова мальчишка и потащил меня за руку в эпицентр праздника.