Тихий ночной воздух прорезал треск рвущейся материи и сдавленный мат. Марков повис в паре сантиметров над землей. Полы плаща, продырявленные зубьями, крепко держали, не давая соскочить. Тихо матерясь, он уперся ногами в изгородь, подался вперед…

Плащ затрещал, и Марков повалился на землю. Некоторое время он лежал тихо, прислушиваясь. Но ничего, кроме стрекотания сверчков и звона в ушах он не услышал.

Марков поднялся, отряхнул колени и осторожно осмотрелся. Он стоял в саду. В паре метров от него темнел силуэт беседки, чуть дальше еще одна. Крадучись, Марков пошел к особняку – в ночном мраке он казался довольно большим и грозным. В окнах темно – значит, внутри никого нет.

Марков смахнул внезапно проступивший пот и заметил, что его руки перепачканы грязью. «Не то, что у этого докторишки. Холодная денежная рептилия. Сколько миллионов надо, чтобы такой дом купить? То-то у него одни генерал-прокуроры и лечатся, с такими ценами!.. А руки он, если и пачкает, так только кровью. А кровь смывается легко, в отличие от мазута или сажи!»

Тихо болтая сам с собой, не забывая ругать Арцыбашева, Марков обошел стену до угла. Отсюда видно темное крыльцо, пустую площадку для транспорта и запертые ворота. «Как же тебе нагадить? Цветочки твои в саду потоптать? Так можно до утра возиться… Нет, я тебе другой подарок сделаю!»– Марков, поднатужившись, выдернул из придорожной клумбы декоративный булыжник внушительных размеров. Громко дыша от нервного напряжения, он напряг руки и одним мощным толчком метнул его в большое прямоугольное окно…

Грохот стекла оглушил его. Марков отскочил – он успел заметить огромные осколки, разлетающиеся вокруг; как эти осколки с дребезгом ломаются на более мелкие… В разбитом проеме показался кусок кафельной стены – то ли операционная, то ли смотровая. Марков не успел подумать об этом.

– Кто там хулиганит?!– крикнул молодой дерзкий голос. На парадном входе показалась темная человеческая фигура. Тревожный свисток – громкий, почти оглушающий, прорезал ночную тишину.

Марков помчался в сторону беседок. Пока бежал, оглянулся – из-за угла особняка выскочил луч фонаря, окинул стену и сад.

– Кто хулиганит, а ну выходи!

Еще один звук тревожного свистка. Ему ответил другой – слабый, со стороны дороги.

Марков добежал до изгороди, вцепился в нее руками и пополз вверх, к острым наконечникам. Свистки окружали больницу. «Меня поймают!»– пронеслось в голове, а потом, каким-то неизвестным чудом, он оказался на другой стороне, за оградой. Марков побежал вперед, потом через мостовую, потом обходными дворами. Он остановился посреди незнакомого ему спящего двора – темного и глухого. Отдышавшись, Марков сбросил с себя изорванный плащ и перепачканный землей пиджак, пошел к дороге.

– Эй, отец!– окликнул он подвернувшегося извозчика.– Подбросишь в одно место? Только быстро!

Марков то и дело оглядывался – но улица оставалась пустой, тихой и почти безлюдной. Погони не было.

12

Выходка Маркова заставила Арцыбашева и Маслова бросить все дела и срочно приехать в клинику. Маслов приехал раньше, и устроил сторожу и дежурной медсестре нешуточный разнос (когда ему позвонили, он отдыхал с любовницей).

Красный «форд» медленно заехал за ворота, встал перед особняком.

– Александр Николаевич, тут такое случилось!..– плача, медсестра инстинктивно прижалась к Арцыбашеву, едва он вышел из машины.

– Кричать не надо, если никого не убили,– строго ответил он.– Ты чего ревешь?

Медсестра кивнула на Маслова – тот стоял неподалеку, нервно выкуривал папиросу.

– Петр Геннадьевич?

– Да?– сердито откликнулся он.

– У нас там, между прочим, лежат пациенты,– сказал Арцыбашев.– А вы ходите и орете! А на улице – глубокая ночь!

– Извините,– смутившись, сказал уже спокойнее Маслов.– Но эти олухи, ей-богу, Конец света проспят.

– Полина, вернись в клинику, сделай обход. Если кто из пациентов будет задавать вопросы – говори им, что все в порядке,– Арцыбашев отпустил медсестру.– Где сторож?

– Тута я,– парень с двустволкой на плече вышел из темноты.– Услышал звон – старшный-престрашный, и очень громкий! Выхожу в коридор, ко мне Полька бежит: «Снаружи кто-то хулиганит!» Ну, я вышел…

– И ничего не нашел! – сердито закончил Маслов.

– Почему же, Петр Геннадьевич?– обиженно заметил сторож.– Я же говорил.

– Что именно?– спросил Арцыбашев.

– Сад немного потоптан. А в комнате, где эта ваша штука снимки костей делает, валяется садовый булыжник.

– Разбили стекло в рентгеновской?!– Арцыбашев кинул гневный взгляд на Маслова.– И ты говоришь «ничего»? А если бы они аппарат повредили, или вовсе украли?!

– Александр Николаевич, не серчайте на меня,– Маслов умоляюще сложил руки на груди.– Ясно же, что хотели просто напакостить. Какая-то пьяная шваль, не иначе, решила похулиганить.