Видя, какой эффект производят мои наряды на мужчин, женщины тоже начали менять свою одежду. Конечно, сначала за мной последовали девушки, а потом уже и более старшее поколение. Даже в деревнях я стала замечать изменения, и меня это несказанно радовало. Я хотела, чтобы мир вокруг стал более красивым и гармоничным, и старалась как могла привнести в него эту красоту и гармонию.

Ах да, чуть позже я все-таки спросила Хельгу, кто такая Фелика. Оказалось, богиня удачи.

Вскоре ярлы собрались вместе для того, чтобы решить пару вопросов. На этот раз я не подслушивала, Тор просто привел меня и посадил за стол вместе со всеми. Я думала, ярлы начнут возмущаться, говорить, что женщине среди них не место, но, к моему удивлению, на меня лишь посмотрели, но промолчали. Чуть позже я узнала, отчего возникло такое отношение. Все из-за того, что я своей магией уничтожила донгорцев. Я хотела все скрыть, но слухи об этом ходили. Несмотря на то что действовала я магией, ярлы все равно приняли меня как деву-воительницу.

– Мы собрались здесь, чтобы решить: хотим ли объединить вольницу и сделать страной или нет, – заговорил Норланд, обводя всех тяжелым взглядом.

Я и сама огляделась. После войны множество ярлов сменилось. Неудивительно, если учесть, что ставленников Хтории попросту убили, а на их место поставили либо наследников предыдущих ярлов, либо совершенно новых людей. Большинство из них были еще юны, но и взрослые мужчины попадались. Впрочем, на юность не стоит слишком обращать внимания.

На этих мыслях посмотрела в сторону Энехейма. Он сидел и рассматривал всех со скукой во взоре. Заметив мой взгляд, как-то довольно и предвкушающе сверкнул глазами, а потом медленно, чертовские медленно растянул губы в улыбке. Несмотря на то что в этом не было никакой угрозы, я невольно поежилась. Вот яркий пример того, что возраст иногда далеко не главное в человеке.

– А чего тут думать? – задал он вопрос, медленно, словно нехотя, отрывая от меня взгляд и переводя его на Норланда. – Это давно пора сделать. Разрозненность была удобна в старые времена, когда в остальных странах жило полтора десятка человек и за всю жизнь они не выбирались дальше своего леса. Сейчас они подросли, отрастили зубы и начали оглядываться по сторонам. Разрозненная, без центрального управления вольница на данный момент очень удобный противник. Пока весть дойдет от одного ярла до другого – вольницу можно десять раз захватить. Если мы не хотим остаться на задворках истории, то нужно объединяться. Я бы вообще весь север собрал в единую страну, но… – Энехейм как-то резко поскучнел, словно ему вдруг все стало жутко неинтересно. Правда, спустя пару секунд скука, мелькнувшая в глазах, исчезла. – Хотя это тоже может быть интересно.

Когда он замолчал, многие ярлы начали переглядываться между собой. У кого-то на лицах было написано несогласие со словами Энехейма, но возражать ему не торопились, а кто-то солидарно кивал, бросая на других выжидающие взгляды.

В отличие от остальных я заинтересовалась последними словами Энехейма. Мне вдруг жутко захотелось узнать, что именно он считает интересным. Странный, очень странный человек.

– Но! – вдруг вскинулся он, словно вспомнил о чем-то. – Для начала надо выбрать название. Это очень важно, – наставительно сказал он, обводя всех серьезным взглядом. Вот только в глубине его глаз мне все равно мерещились смешинки.

– Мы еще не решили, стоит ли объединяться, – заворчал Хьялмарр, потягивая пиво из громадной кружки. – А ты уже о названии волнуешься.

– Я предлагаю назвать будущую страну… – начал Бьёрд, будто и не слышал слов Хьялмарра. Сделал эффектную паузу – он явно старался быть при этом серьезным, вот только чуть подрагивающие уголки губ его выдавали, – а потом выдал, наконец: – Энехейм.

Сначала в зале повисла тишина. Я даже ощущала повисшую растерянность, которая плавно сменялась недоумением, затем возмущением наглостью Бьёрда.

Что тут началось, не передать словами. Ярлы гневались, ярлы кричали, ярлы уверяли, что название их земель лучше, благозвучнее, красивее, длиннее, короче и так далее. Некоторые даже с кулаками друг на друга полезли, за грудки хватались, угрожая. В общем, бедлам.

А Энехейм лишь сверкал довольно глазами, но сидел спокойно, наблюдая за происходящим. Самое интересное, что его-то никто не трогал, словно и позабыли о нем. А еще мне казалось, что ему по душе воцарившийся хаос.

Заметив мой пристальный взгляд, он улыбнулся шире, а потом медленно встал, поворачиваясь к двум спорщикам, которые, схватив друг друга за бороды, рыча и плюясь, утверждали, что их-то род куда длиннее и благороднее, чем у оппонента.

– Если речь пошла о длине рода, то до рода Асгрим нам всем очень далеко, – выдал он, едва не мурлыча, но при этом выглядел серьезным и даже чуточку хмурым. – Если вас не устраивает Энехейм – хотя я не понимаю почему, – то предлагаю назвать нашу страну Асгримом. Тем более представители этого рода доказали свою способность думать не только о себе, но и о людях, которые живут на их землях. Да и с врагами они расправляются быстро… – он повернулся и посмотрел на меня, – и безжалостно. Не зря их роду было дано такое имя.