– Нельзя было брать с собой ребенка, – пробормотала Мария.

– А без ребенка Спираль Снов нам бы не доверили, – хмыкнул Ли. – Неприятно, да. И мальца жалко, и поход накрылся. Можно просыпаться.

Каноэ с Кати ускорилось – и в отчаянном рывке выскочило на берег. На бедную девушку, однако, никто даже не смотрел.

Каноэ с мальчишками, настоящим и тварным, явно не успевали.

– Креч, – попросил Григ. – Камень… найди большой камень. Самый большой, который сможешь кинуть так, чтобы он упал у них прямо за кормой!

– Так же никого нет, – сказал Креч. Но при этом зашевелился, оглядываясь. Потом земля гулко вздохнула под ногами.

Креч подошел к воде, держа в руках камень весом не меньше центнера. Помедлил секунду.

Волна из мертвых рук уже почти цеплялась за корму последнего каноэ.

– Кидай! – крикнул Григ.

Креч швырнул камень.

Огромный булыжник пролетел над головой Августа-Роберта – тот никак на это не отреагировал, и упал прямо в настигающий лодки бурун.

Увы, того, на что надеялся Григ, не случилось.

Мертвые руки подхватили камень в воздухе, остановили и мягко отбросили в сторону, передавая, будто зрители в концертном зале – туго надутый мяч.

До берега было еще метров десять, когда мертвые руки вцепились в каноэ – и обе лодки замерли.

– Все, – выдохнула Мария.

Симулякр Августа-Роберта вскочил и перепрыгнул в каноэ к мальчишке. Лодка, точно такая же, как выдержавшая вес тролля, при этом мгновенно начала погружаться.

Но симулякр не обратил на это никакого внимания.

Он схватил Августа-Роберта, выдернул из лодки одним рывком, приподнял – и швырнул на берег, будто они с Кречем затеяли веселую игру в вышибалы, чем придется – кто камнем, кто человеком…

Креч, крякнув от неожиданности, поднял руки и удивительно бережно поймал Августа-Роберта в воздухе.

А белые мертвые руки вцепились в мальчишку-симулякра.

Это заняло всего несколько мгновений, может быть поэтому он не успел закричать. Его разорвали на части – мелькнули в воздухе ошметки одежды, куски плоти, хрустнули ломающиеся кости…

Григ, давя подступающую к горлу тошноту, склонился над камнями. Рядом кого-то рвало, но он сумел удержаться. Сам не зная, зачем.

Когда он смог выпрямиться и снова посмотрел на реку, там уже никого и ничего не было. Только расплывалось в кристально-чистой воде розовое пятно.

Креч стоял, баюкая Августа-Роберта в своих ручищах и тоже глядя на реку. Губы тролля были плотно сжаты. Мальчишка в его руках слабо шевелился.

– Да, – сказал Второй, глядя на Грига.

– Что «да»? – не понял Григ.

– Ты хотел спросить, чувствуем ли мы боль. Да, мы чувствуем.

– Я не хотел этого спрашивать! – резко сказал Григ.

Второй пожал плечами:

– Ну извини. Однако теперь ты это знаешь.

Берег был каменист и гол. Григ даже не стал задаваться вопросом, куда делась вся та чудесная зелень, которую они видели с противоположного берега реки. Этот вопрос не имел смысла даже в Городе, что уж говорить о Пустошах.

Из воды никто не показывался, но на всякий случай они, не сговариваясь, отошли подальше от берега. Мария и Лина, ведомые непобедимым материнским инстинктом, сидели рядом с Августом-Робертом, разговаривали и утешали. Григ стоял в сторонке и жевал шоколад, который нашел в кармане. Собственно говоря, есть ему не хотелось, но пища давала повод устраниться от разговоров и хотя бы символически уединиться. Даже Второй, видимо понимая его мотивы, держался в отдалении.

За рекой тянулась каменистая равнина. Голые скалы, изломанные и острые. Ямы и трещины в твердой почве. Клубы пыли, которые поднимали редкие порывы ветра.

Григ размышлял, что же им предстоит встретить здесь.

И кого они потеряют.

– Любуешься?

Григ покосился на Марию. С мальчишкой осталась Лина, библиотекарь подошла к нему. Тоже с каким-то шоколадным батончиком в руках.

– Наслаждаюсь, – сказал Григ. – Ты знала, что кто-то не переправится?

– Нет, – ответила Мария. – Предполагала, но…

– А теперь знаешь, – сказал Григ. – Кто еще из нас умрет?

– Вот этого я точно не знаю, – женщина покачала головой. – Возможно, Клиф и Роберт могли бы ответить.