[6] Годовой расход построенных 20 персидских тигельных печей порядка 400 тонн крицы и 4 тысяч тонн древесного угля. Но работали они только в период открытой воды, так что на практике требовалось вдвое меньше. Для их доставки хватало 30–32 ходок стругов с грузоподъемностью от 40 до 100 тонн (типичных для тех лет), то есть, на практике 2–3 хода десятка стругов за период открытой воды.

[7] 20/80 — это эмпирическое правило, выведенное в середине XIX века. Оно гласило, что 20 % усилий приносят 80 % результата, оставшиеся 80 % усилий, позволяют получить недостающие 20 % результата. То есть, энергии и усилий для того, чтобы сделать дело отлично требуется в пять раз больше, чем просто хорошо.

1474 год — 21 июня, окрестности Перекопа

Андрей Васильевич вглядывался в даль до рези в глазах. И напряженно думал о том, где же татары. Он уже подошел к Перекопу. Выйдет дальше и вырвется из ловушки. Там, в дикой степи, его уже не получится добротно обложить. Понятно, что он пойдет по прекрасно известным татарам трактам. Но все одно — шансы вырваться возрастают многократно. Тем более, что, в случае крайней нужды он мог бы даже бросить пехоту на растерзание, и вместе с конницей да казной пойти в отрыв. Все равно ему пехоту было не жаль — наемники иноземные…

— Боишься? — Тихо шепнул Даниил Холмский, что стоял на коне подле него.

— А ты нет?

— Двум смертям не бывать, а одной не миновать, — пожал он плечами.

— Это не наша земля… мы тут чужие…

— Государь говорил, что Рюриковичи владели этими землями. Что на восточной стороне этого полуострова в древности стояло русское княжество Тмутараканское.

— Это если и было, то очень давно.

— Всего три-четыре века назад. Едва десяток поколений минул[1]. И половцы, а татары крымские и многие татары Большой орды, по его словам, это все те же половцы, были князьями русскими прижаты к ногтю. И чуть ли не в вассальной зависимости от них стояли.

— И что ты этим хочешь сказать?

— Зверь он ведь видит, когда ты его боишься. Я был с королем на Шелони. И я боялся. А Иоанн — нет. Он был хозяином положения, хотя супостаты еще о том не ведали. И в Алексине, как поговаривают, все было также. Тебе князь не должно их бояться. Веди себя также, как племянник твой. Так, словно это ты хозяин положения.

— Все поменялось…

— Что поменялось? ЭТО — наша земля, — с нажимом произнес Даниил.

Андрей Васильевич промолчал. Ему было сейчас не до досужих споров, больше пригодных для хмельного застолья где-нибудь в тихом, уютном месте. А не вот так — в степи, в ожидании неприятеля…

Ситуация в Крыму менялась очень быстро. Можно сказать — стремительно. К Перекопу подошли союзники с общей целью. Но пересекли его уже не столько союзники, сколько конкуренты. А дальше — больше.

Андрей Васильевич, разгромив османов под Салачиком, сам того не ведая оказался в очень сильной позиции. Потерь-то у него было мало. Хуже того, буквально через день к нему присоединился еще и отряд княжества Феодоро, известное также как Мангупское. И вот в таком составе он подошел к Кафе, где творилось черт знает, что.

Оказалось, что там стоял паша, командовавший войсками султана в Крыму. А при нем пять тысяч азапов и пятьсот янычар, да десяток тюфяков. Серьезный аргумент. Хорошо хоть флот отошел, а то бы еще морячки присоединились.

Татары, применив хитрость, сумели прорваться через одни ворота и завертелась потасовка… длинной дней в пять. Ее итогом стало то, что хан Ахмат погиб, а его дети устроили распрю промеж себя за власть.

Паша же османский со своими воинами все еще удерживал за собой добрую половину города. И, если бы не подход Андрея Васильевича — отбил бы его весь обратно. Ибо татары с каждым днем все сильнее утопали в этой своей распре.

Как отбил? Не секрет. У князя имелась под рукой ольденбургская наемная пехота, которая как нельзя лучше подходила для уличных боев. Да и арбалетчики генуэзские тоже. Они ведь все были упакованы в бригантины и шапели, отчего стрелы азапов их мало волновали.

Спешившиеся ратники их поддержали, но это уже было не так важно. Азапы ведь, как и янычары, по своей сути относились к легкой пехоте. Потому доспехов и не носили в основной своей массе. А куда пусть и искусные ребятам с саблями[2] и в тряпье, выходят супротив бронированной пехоты с алебардами, глефами да альшписами, финал предсказуем. И числом тут мало что исправишь. Тем более, что их поддерживали «крепко упакованные» арбалетчики и валлийские лучники, имевшие, конечно, куда более слабое защитное снаряжение. В основном стеганку и шапель. Но и это было лучше, чем у азапов да янычар.

Главную проблему представляли тюфяки. Но стреляли они редко[3] и каменной галькой в качестве картечи. Поэтому ольденбургская пехота, применив крепкие павизы арбалетчиков, принимала на них залп, и, роняя щиты, бежала вперед в атаку. А дальше был фарш, просто фарш, по сравнению с которым даже битва при Висбю с ее резней — детский лепет. Тела без доспехов уродовались алебардами и глефами невероятно.

Так или иначе, но подошедшее войско Андрея Васильевича осман дожало и Кафу взяло. Причем удивительно контрастно, по сравнению с татарами взяло. У него потерь было слезы, а у татар — море.