На этот раз улыбка у меня вышла нервной, не знаю, как это выглядело со стороны, но по ощущениям — сущая мука. Ища спасения, я заглянул в стакан, поморщился от запаха алкоголя, но храбро глотнул. Вреда напиток причинить не мог, да и опьянения тоже, разве что испортить здоровый аромат тела, но смертные этого бы вообще не учуяли. Вторая девушка придвинула вазочку с какой-то едой, пришлось поблагодарить. Случайно подняв глаза, я наткнулся на два взгляда столь плотоядных, что едва усидел на месте и не пустился в поспешное бегство.

До чего же изголодавшиеся здесь женщины. Интуиция подсказывала, что раз дамы не пытаются из-за меня ссориться, то вполне готовы употребить сообща, как вампиры случается выпивают кого-то компанией. Не то чтобы перспектива меня не возбудила, но напугала всё же больше. Мои нравственные устои подвергались чрезмерному давлению.

Я повернулся за моральной поддержкой к представителю своего пола и забыл, как следует дышать. Меня, оказывается, раздевал и раскладывал ещё один жадный взгляд, а широкая ладонь смертного лежала на скамье, буквально на волос не доставая до моего бедра. Ещё миг-другой и меня примутся тискать. В общем не удивительно что женщины истово жаждут близости, если здесь такие мужчины.

Я невольно сжал коленки и спрятал между ними пальцы. Хорошо, что Аелия запретил мне встречаться с дамами, всё же есть и от ящерки польза. Сейчас я испытывал благодарность. Про юношей он ничего не говорил, но я решил, что это подразумевается.

Странное было ощущение. Этот разгул откровенной похоти отпугивал, а не привлекал. Вампиры крайне неодобрительно относятся к любым посягательствам на их плоть, поскольку сами ведут хищный образ жизни. Нам нравится внушать желания, но на дистанцию покоя мы подпускаем лишь тех, кого выбрали сами. Вот с Дани всё случилось правильно, между нами возникло влечение, и мы пошли ему навстречу, бережно обменявшись чувствами. Красивая тёплая сладкая близость, я вспоминал её с нежностью, а резко пахнущих духами и отчасти едой женщин не желал.

Кстати, о пище. Настало самое время подкрепиться, пока утро не нагрянуло с солнечной ревизией. Ещё предстояло раздобыть местную одежду и деньги. Я, несмотря на потрясение моральных устоев, не забывал наблюдать за публикой и видел, что люди расплачиваются за еду и напитки бумагами и монетами, называя эти вещи наличными, хотя гораздо чаще предлагают маленькие таблички. Должно быть, на этих кусочках неизвестного мне материала люди как-то ухитрялись записывать свои финансовые возможности.

Другие таблички, побольше, они часто подносили к уху и разговаривали с невидимыми собеседниками, причём получали ответ, я слышал голоса, звучащие из загадочных приспособлений.

Разобраться с этим я решил позднее, пока же поесть и обзавестись местным костюмом. Непрерывно щебетавшие девушки называли мою одежду не вполне понятными словами, но поскольку я собирался избавиться от неё в ближайшее время, то не слишком внимательно вникал в термины. Вокруг находилось огромное количество вещей и явлений, требовавших куда большей заботы.

Длинное здание, возле которого мы сидели, являлось, как я понял, гостиницей, люди здесь селились приезжие. Днём они катались на лыжах, я был знаком с этим приспособлением и не удивился, а вечера проводили, попивая спиртное. Весь этот городок назывался курортным, и тот, кто здесь не развлекался, обслуживал гостей. Я решил, что место подходит для первого ознакомления с новым миром, но потом следует двигаться дальше, в большие города, о которых не умолкая говорили девушки, а иногда и мужчина.

В первую очередь я хотел выяснить как эта часть нашего общего прошлого, отделившегося во времена Потери относилась к мирку под куполом, но как ни пытался свернуть разговор на нужную тему, ничего не получалось. Меня не понимали. Слово «барьер» возбуждало разные иногда неожиданные ассоциации, но никто ни разу не обмолвился, что такая проблема существует, словно нас под куполом нет и никогда не было.

Если у меня дома все вплоть до грудных младенцев знали, что раньше жили просторнее, а потом что-то случилось, и барьер отнял большую часть прежнего великолепия, то здешние смертные считали свою вселенную целой, не разделённой на части.

Как такое возможно, я не представлял, зато хорошо помнил, что граница с этой стороны практически не видна мне, вампиру. Люди, вполне вероятно, вообще лишены умения замечать неясное марево. Почему они не врезаются в барьер лбом, как сам собирался, почему ходят по своей земле и не попадают в чужую, я объяснить не мог. Знал из прошлого, что есть такая наука — физика, но практически этим одним словом мои сведения и ограничивались.

Не знаю, как мои новые знакомые собирались кататься на лыжах, если почти всю ночь хлебали алкоголь, но судя по обилию на веранде веселящихся людей, здоровое увлечение было для них не главной причиной приехать сюда. Следовательно, если я пойду с парнем в его комнату якобы для занятия непристойной любовью, а потом мы проспим весь день, никого это не удивит.

Признаться, сложно оказалось принять решение. У меня и так нарастало желание прикрыть ладонями как перед, так и зад, а потом пуститься в поспешное бегство, а тут следовало публично соглашаться на объятия мужчины, идти с ним рядом под прицелом десятков глаз. Ящерка и тот не был так подл, чтобы уложить меня под себя или своих подручных, хотя вполне допускаю, что у него просто не хватило фантазии на такую изощрённую пытку.

Стыд жёг, и оставалось радоваться, что мои бледные щёки не способны окраситься румянцем смущения. Ну, пришла пора решаться, и я скомандовал себе: вперёд! Хотя бы дамы теперь не разорвут на части. Я ехидно улыбнулся подружкам, а потом повернулся к парню и сказал просто: