Все же поговорить, получалось, пришел он лично ко мне.

— Юль, ты извини, я тогда... ну, в тот вечер, наговорил всякой фигни...
– наконец, неуверенно все же промямлил он.

В тот вечер? Это же тогда, когда мы ходили в кино, а потом катались по городу? Больше совместных вечеров я не знала. Мысленно вернувшись на месяц назад, я судорожно начала перебирать сказанные в тот день Назаровым слова. О какой именно “фигне” он вдруг вспомнил и взялся спустя время вдруг заглаживать вину? О чем речь? О том что он пытался мне как-то и, главное, непонятно зачем, помешать с Кириллом в кино? Или же сожалел об упомянутых непонятных иллюзиях? Заявочка о них тогда действительно выглядела так себе. Мне хотелось слышать в тот момент немного другое. В этом косяк? Или же за инцидент с Янкой снова просил прощения? Там да, жуть полная была. Но опять же, он вроде ничего и не говорил плохого - в основном МалышЬ визжала...

В общем, за какую “фигню” передо мной вдруг решили извиниться я так и не поняла. Растерялась.

Стас, увидев мое замешательство, спешно пояснил:

— Ну, по поводу ментов. Ты бы могла сразу сказать про своего отца. Что он тоже... Ну... Я же не знал.

Ах, вон оно что!

— И что, тогда бы сразу свое мнение поменял?
– хмыкнула я, наконец сообразив, что именно ввело в такое смущение Назарова и он немедленно прилетел сюда с раскаяниями.

Стас усмехнулся. Потупил взгляд, бросив его куда-то в сторону. Пожал плечами и потом снова посмотрел на меня:

— Нет, - честно сознался. Спасибо и на том, что не стал городить чушь о том, как внезапно воспылал любовью к правоохранительным органам, особенно после стольких суток отсидки.
– Не поменял бы, конечно, - заявил он и глазом не моргнув.
– Но просто точно не стал бы при тебе такое говорить. Неудобно как-то вышло...

Угу. Неудобно не то слово. Но это когда было? Сейчас после всего случившегося эта мелочь точно выглядела сущей фигней. Нашел за что извиняться.

— Ну значит, в следующий раз промолчишь, - отмахнулась я, давая понять, что тема закрыта и не стоит ее больше ворошить. Мне и в самом деле не хотелось это вспоминать. Я бы лучше узнала, как прошли у него две последние недели. Чем занимался, где спал, хорошо ли кормили, сколько народа в камере было, да и в камере ли они на самом деле сидели. Заставляли ли работать и где. Все это меня жуть как интересовало, но не задашь же такие вопросы в лоб.

— Ну что, как там за решеткой, в темнице сырой, - спросила-таки я полушутя.
– Сильно плохо?

Стас недовольно поморщился, но ответил:

— Ай, пойдет. Не сыро там. Нормально. Но больше не хочется, - слегка улыбнулся.

— Не хочется?
– я улыбнулась в ответ.

— Нет, - вздохнул. - Одного раза достаточно.

— Да, я тоже надеюсь — это у тебя первый и последний, - кивнув поддержала и тут же спросила осторожно: - Ты не обижаешься, что пришлось отсидеть? К сожалению, от этого отмазать не получилось, - развела огорченно руками.
– Отец не захотел.

Я реально переживала, что у меня не получилось до конца помочь ребятам. И хоть умом понимала, что папа прав и наказание любому надо прочувствовать, но в душе мне было искренне жаль мальчишек. Ведь эти злосчастные пятнадцать суток наверняка могли отразиться сейчас еще и на учебе.

— Издеваешься?
– Стас скривил губы и недоверчиво взглянул на меня, словно и в самом деле подозревал меня в насмешке над ним.
– Мне, Юль, просто капец как стыдно, что ты вообще во все это влезла. А ты тут про не получилось говоришь.

— Ну, мало ли, - я попробовала оправдаться, но Назаров меня перебил.

— Нет, не мало... Вообще не мало. До хрена много ты сделала. Больше, чем надо даже. А самое херовое, знаешь, что в этом?

— Что?

— Что без тебя, действительно, был бы полный... п... звездец.

Продолжать матом о возможных последствия Назаров не стал, лишь тяжело выдохнул. Потом еще раз так же надсадно перевел дыхание и с какой-то безысходностью взялся каяться:

— Полный аут был бы, Юлька. Финиш. Мой отец - он же, знаешь, он-водитель. На автобусе. На междугородних рейсах, - пояснил.
– Он всю жизнь, считай, только за рулем и работает. Баранку крутит. Если бы его лишили прав... Представляешь? Он же... Ему нельзя без прав. Понимаешь?
– Стас сунул руки карманы куртки и поежился, словно от холода. Хотя в верхней одежде, находясь в помещении, должен был давно упариться. Перекатившись нервно с носков на пятки и потоптавшись, он уставился на меня задумчиво. Наверное, мою реакцию изучал на сказанное. Прониклась я все-таки или нет бедой, о которой он только что поведал. Я замялась. Надо было и в самом деле как-то отреагировать. Кивнуть, например, что да, понимаю, и что да, “трындец” был бы тогда, если бы его батя работы лишился. Вообще-то это реально ужасно. И две недели назад я все это в полной мере уже отпереживала. Но сейчас я просто впала в ступор от тона, каким мне все это высказал Назаров. Он злился, но я пока не могла сообразить на что и на кого. Может быть даже на меня?

— Ну, да, - вякнула я невпопад лишь бы что-то ответить. Но видимо попала в точку, Стас, похоже, только этого моего “даканья” и ждал, после чего сразу продолжил:

— Юль. Можно же было это как-то решить? А? По-другому. Без этого... Без тебя. Должен же быть другой выход, - в его голосе мелькнуло еще и отчаяние.

— Не знаю, - растерянно пожала плечами. Я как-то не ожидала, что он так болезненно отреагирует на мою помощь.

— Я столько всего за эти две недели передумал. Вот, например, смотри, можно же было, сказать, что отец мне доверил машину. Я же сын. Отец сыну. Так ведь? А я передал машину Кириллу. И пусть бы у меня тогда права забрали и штраф выписали. Собственник же тогда тут ни при чем, да?

По идее - не при чем. Чисто по-житейски, если поразмышлять. И, возможно, все так бы и вышло в итоге, не ввяжись я. Там уж как судья решил бы, рассмотрев все обстоятельства. Кто его знает куда бы закон вырулил. Всякое бывает. Тем более с гонором Кирилла ни о чем гарантировать вообще нельзя. Я снова пожала плечами:

— Может быть. Стас, но все же и так нормально вышло. Зачем сейчас об этом думать?

— Да, - согласился он.
– Сейчас да. Спасибо. Честно - спасибо. Просто я не хотел бы, чтобы ты во все это ввязывалась. Чтобы вот так.