Влетаю в ванную, быстро умываю лицо, смотрю в зеркало и со вздохом облегчения замечаю, что синяки начинают бледнеть. Нет-нет, ничего никуда не пропало, но Лизкины и мамины порхания над моей физиономией определенно не прошли даром. Интересно, что за мазь использовала мама, надо купить еще.

Быстро натягиваю джинсы, влезаю в свитер, бегу на кухню. Ну не могу я без глотка кофе с утра, не могу, и всё тут. Подлетаю к кофеварке, судорожно тычу в нужные кнопки, слышу заветное шипение, жду, пока кружка заполнится бодрящим напитком, аккуратно ее вытаскиваю и чуть не роняю, услышав за спиной:

— Спасибо!

Оборачиваюсь, а возле меня стоит Лизка. Как подкралась незаметно — загадка, ведь у меня со слухом всё в порядке. Стоит по-утреннему свежая, улыбается, теребит прядь волос и заискивающе глядит мне в глаза…

— Э-э-э… Я кофе делал не тебе! — не сразу въезжаю, о чем она.

— Я не за кофе!

— Тогда за что? — хмурю лоб.

— Ну как... за телефон!

«Надо же, ей понравилось… Похоже, мне достался редкий, практически вымирающий вид — „Девушка неизбалованная“! Это не может не радовать…»

А потом случается нечто совсем уж невероятное: она подходит ближе, встает на цыпочки и вроде как тянется к моему лицу. Сам не верю своему счастью, наклоняюсь, готовлюсь почувствовать прикосновение ее мягкого ротика на своих губах. Но девчонка быстро чмокает меня в щеку, при этом не забыв плотно зажмурить глаза, как будто ей не очень-то приятно на меня смотреть. Делает дело и отбегает на пару метров, будто я болен холерой или еще чем.

Подвисаю от такой резвой «благодарности», щека тем временем горит огнем. Будто ее не девичьи губы коснулись, а раскаленное железо, вот такая странная реакция организма.

«Кто ж так за телефоны благодарит-то…»

Да, я бы предпочел другую благодарность, гораздо более смелую и откровенную. Желательно без одежды… Я бы тогда, может, даже на замдекана забил.

Тут мой взгляд падает на настенные часы. Сразу забываю и про Лизку, и про кофе, спешу в прихожую, на ходу соображая, куда дел ключи от машины. Уже на выходе вспоминаю, что дома из еды одни чипсы.

— Лизка! — кричу ей из прихожей.

Она прибегает почти сразу, до сих пор смущенная своим недопоцелуем.

— На вот! — даю ей карту. — Запоминай ПИН-код: четыре, девять, пять, два… Запомнила?

— Запомнила… — кивает она. — А зачем?

— Купи продуктов на несколько дней! Справишься с этой архисложной задачей?

Дождавшись кивка, оставляю ей запасную связку ключей и ухожу.

Примерно через час получаю СМС-оповещение о том, что с карты снято полторы тысячи.

«Так, кто-то всё же пошел за продуктами!»

Только за каким фигом ей понадобилось снимать наличку, если в любом супермаркете к оплате принимают карты? Деревня… Что с нее взять.

Кстати, а что она там купит на эти несчастные полторы тысячи? Кошачий корм?

«Приду, буду учить жизни…» — мысленно закатываю глаза.

Хочу ей позвонить, но тут же понимаю, что телефон-то купил, а про сим-карту забыл. Облом, никому вы не позвоните, гражданин Чаадаев. Вроде бы сам себе злобный Буратино, а злюсь всё равно на Лизку. Точнее, это даже не злость, а банальная обида. Да, мне обидно, что не захотела целовать в губы. Задело за больное, и всё тут… Пусть стеснительная, пусть общение у нас не задалось, но нам же не по пять лет, чтобы в щечки чмокаться. Она должна понимать, что мне от нее нужно в первую очередь. Получается, ей это вообще не надо, что ли? А мне вот надо!

День в университете ползет медленней любой улитки. Целых три пары, потом консультация по диплому, добровольно-принудительная работа на кафедре — точнее перетаскивание столов.

Дома появляюсь ближе к вечеру голодный и злой. И опять меня в прихожей не встречают. Лизки нигде не видно. Зато, кажется, отец снизошел до жалости. Хотя, может, это проделки матери? Скорее всего… По всему видно — Евдокия приходила.

Квартира вылизана до блеска, Филька обкормлен по полной программе, лежит на подоконнике, даже на мое появление не реагирует, а из кухни доносятся приятные ароматы. Захожу и замечаю на столе накрытый салфеткой хлеб. Отламываю кусочек, отправляю в рот. Какой-то необычный на вкус, с орехами, что ли… Интересно, где она такой купила, надо бы взять на заметку. Оглядываю владения дальше и замечаю на столешнице возле плиты целый поднос с печеньем. Пробую — творожное, нежное, как крем, и сладкое. Открываю холодильник, а там большой контейнер с мясом по-французски, а еще суп — целая кастрюля.

Сверху на холодильнике лежит моя карта, должно быть, Лиза положила. Убираю ее в кошелек.

— Вот молодец! — хвалю домработницу, накладывая себе большущую порцию мяса с картошкой.

Съедаю в считанные минуты, закусываю это дело печеньем.

«Интересно, а Лиза хоть ела?»

Или забилась в уголок в своей комнате, пока Евдокия тут наводила марафет. Домработница давно привыкла к наличию девушек в моей квартире, но реагировала на них примерно так же, как мой кот. В тапочки им, конечно, не писала, но фырчала не хуже Фильки.