Ага, как на собаках, подумал я, прямо Шариков с ошпаренным боком, [83] но ведь экспериментаторы хреновы ничего даже не знают о правилах клинических испытаний, ни тебе слепого контроля, ни рандомизации, и где контрольная группа, наконец!?

— Животные часто слизывали ваш порошок с раны, несмотря на то, что мы перевязывали раны, обработав их порошком, из чего мы сделали вывод, что он безвредный и многие попробовали его на вкус: индифферентный, похрустывает на зубах и все, — делился своими впечатлениями приват-доцент, — и вот когда в клинику Субботина привезли девочку 11 лет с запущенным термическим ожогом, профессор попросил у нас препарат СЦ. Мы не могли отказать, ведь девочка умирала от гнойной интоксикации: ожог был большой — она опрокинула на себя таз с кипятком, который мать-прачка поставила на стол — больше пострадали ноги, но, поскольку ожоги лечили каким-то салом, чуть ли не собачьим, пошло нагноение по всей поверхности с большим количеством гноя и ее привезли в клинику с высокой температурой, в беспамятстве, уже практически безнадежную. Профессор не мог видеть, как умирает ребенок и решился попробовать ваше средство.

— И каков результат? — спросил я, беспокоясь, а вдруг умерла. — Жив ребенок или умер?

— Отличный результат, жива девочка и почти совсем уже поправилась, ваше средство действительно чудодейственное, — взволнованно проговорил Северцев. — У нас уже более десяти больных его получают и у всех быстрая положительная динамика заживления гнойных ран! Я уже послал служителя с запиской к Субботину, думаю, он сейчас придет. Вы сделали великое открытие, Александр Павлович!

— А, вот и наш гений, великий изобретатель! — дверь открылась и на пороге появился профессор Субботин. — Поверьте, Александр Павлович, вы — гений! Я-то, при первом вашем появлении, еще сомневался, не шарлатан ли вы, уж очень много их сейчас развелось, но теперь убедился, что вы, действительно, совершили великое открытие.

— Уважаемый Максим Семенович! — в свою очередь, был рад и я. — Позвольте напомнить, у этого изобретения есть и соавтор, господин Генрих фон Циммер, к сожалению, ныне почивший.

Мы помолчали, отдавая дань памяти Генриха, а потом профессор продолжил:

— Мы получили поразительные результаты: у 12 пациентов — полное заживление ран без осложнений, у одного — заживление раны вторичным натяжением с образованием рубца, но он избежал калечащей операции. [84] В качестве контрольной группы мы взяли лиц, получавших при подобных поражениях стандартное предписанное инструкциями лечение: из них 2 погибли, у 8 — заживление вторичным натяжением с образованием рубцов и лишь у двоих — результаты, сравнимые с первой группой. Мы делали фотоснимки, разница в скорости заживления налицо, а про результат и говорить не приходится. Я собираюсь сделать предварительное сообщение на Хирургическом обществе через три дня, и, если вы не против, я буду иметь честь представить вас коллегам.

Я дал согласие и тут появился профессор химии Дианин, мой тезка, который также стал выражать восхищение результатами испытаний. Он сказал, что сейчас готовит отчет руководству академии и хочет, чтобы я вместе с профессором Субботиным был на этом отчете.

Я ответил, что, может быть, рано докладывать результаты на двух группах больных по 12 человек, хотя видел, что если применять непараметрический критерий, например, Вилкоксона-Манна-Уитни, или, еще более простой метод знаков, то результаты уже достоверны, однако критерии непараметрической статистики стали известны лишь со второй половины XX века. Да что и говорить, до открытия самого раннего параметрического t-критерия Стьюдента Уильямом Госсетом, сотрудником компании "Гиннес", взявшем себе псевдоним Студент и опубликовавшем методику в 1908 году, еще 17 лет. Никто в России еще никакой биометрической статистикой не заморачивается, все научные статьи в медицинских журналах — описательные, так что наличие хотя бы контрольной группы — уже шаг вперед.

Профессора наперебой стали меня уверять, что материала достаточно и статья произведет эффект разорвавшейся бомбы, так что я согласился на публикацию материала в "Военно-медицинском журнале", причем, оба профессора заверили меня, что, ввиду огромной значимости препарата СЦ для военной медицины, они настоят через руководство академии (возможно, это будет Ученый совет) о срочной публикации материала в ближайшем номере. Я поблагодарил ученых и сказал, что у меня еще есть дела в столице, пообещав через три дня вновь их посетить и, если к тому времени доклад руководству будет готов, то готов составить им компанию при посещении ими руководства академии.

Сопровождаемый приват-доцентом, я направился к выходу и по дороге спросил его:

— уважаемый Петр Николаевич, хочу сделать вам предложение о работе, — не откладывая, начал я. — Вы согласны переехать в Москву и возглавить химический отдел моего будущего завода: оклад жалованья вдвое больше вашего нынешнего, бесплатное жилье на время работы, подъемные и оплата переезда, интересная работа с заключением контракта. Оплачиваемый отпуск 30 дней, оплата лечения, если потребуется. Ограничение — нет выезда за рубеж на время работы и в течение 5 лет после ее прекращения, завод в 30 верстах от Москвы. Публикации в любых журналах, как российских, так и иностранных, при согласовании с руководством для неразглашения коммерческой тайны.

Научная работа приветствуется и поощряется, получение докторской степени и профессорского звания — тоже, возможно чтение лекций в Московском университете, если вы так организуете работу, что это не будет отражаться на ее качестве. Необходимо будет в кратчайшие сроки создать химическую лабораторию по выпуску СЦ с нуля, позже развернув ее в завод, при этом оклад может вырасти еще вдвое, то есть, генеральский оклад вы сможете получать уже года через два — зависит от вас. Вы должны и можете подбирать себе сотрудников, но из подданных Российской империи, а из подданных других государств — в качестве исключения, при конкретном обосновании необходимости привлечения такого сотрудника. С финансированием проблем не будет, владелец завода — мой дед, купец первой гильдии, фабрикант-миллионщик.