— Ты выглядишь потрясающе, — с трудом выговариваю я.

Она на мгновение опускает глаза, словно не зная, как отнестись к моему комплименту, а потом смотрит на меня сквозь густую бахрому ресниц. Она не флиртует, но это производит впечатление поддразнивания. Мой член дергается в предвкушении.

— Спасибо, — бормочет она.

— Тебе принесли ужин. Я готовила…

— Я видел. Оно сохранится до завтрашнего обеда?

Она кивает.

— Что ты заказал?

Я отодвигаю ее стул.

— Садись, и ты все узнаешь.

Эрин бросает на меня подозрительный взгляд и подчиняется.

— Ты не должен идти на все эти хлопоты. Я здесь, чтобы служить тебе, помнишь? Я доставляю тебе удовольствие, кормлю тебя…

— И лишаешь меня возможности хоть сколько-нибудь осмысленно общаться с тобой.

Увидев ее гримасу, я сажусь рядом и беру ее за руку.

— Конечно, я догадался. Неужели ты думала, что я не догадаюсь?

— Я буду рада стараться еще больше, если мое выступление не будет достаточно хорошим.

Она швыряет мне в лицо придуманную мной договоренность и пытается вывести меня из себя. Она умна… но я не позволю ей сбить меня с толку.

— Милая, если бы твоя техника минета была хоть немного лучше, я был бы постоянно выжат и носил бы удовлетворенную улыбку на лице двадцать четыре на семь. Ты намеренно упускаешь главное. Я хочу быть с тобой, а не получать от тебя удовольствие.

Она поднимает бледное плечо.

— Семантика.

— Реальность. Ешь. А потом поговорим.

Я снимаю крышки с наших тарелок и откладываю их в сторону.

Ароматы пряностей наполняют воздух вместе с ее вздохом.

— Бараньи отбивные?

Впервые за этот вечер она выглядит слегка удивленной и восхищенной.

Я даже не пытаюсь подавить улыбку.

— Именно так, как тебе нравится. Картофель на гриле, жареная спаржа, зеленый салат с фетой и булочки на закваске. Все твое любимое.

Ее глаза на самом деле наполняются слезами, прежде чем она успевает сморгнуть.

— Ты помнишь.

— Что бы ни случилось три года назад, я хотел жениться на тебе, потому что любил тебя. Я хотел сделать тебя счастливой на всю оставшуюся жизнь.

Я поднимаю ее руку и целую костяшки пальцев.

Я хочу сказать ей, что ничего не изменилось. Слова вертятся у меня на кончике языка, пытаясь слететь с губ. Но я не смею. Она еще не готова их услышать. На самом деле, я подозреваю, что они будут иметь противоположный, чем предполагалось, эффект. Если я признаюсь, что все еще люблю ее, ее стены встанут между нами. То немногое, что мне удалось выжать из нее, улетучится.

Вместо этого я наблюдаю, чертовски надеясь, что она будет достаточно любопытна, достаточно сердита или достаточно тронута, чтобы спросить меня почему. Почему, если я любил ее, то оставил ее? Почему, если я хотел сделать ее счастливой, я исчез без объяснения причин?

Но нет. Она сжимает губы и смотрит на еду, ее подбородок дрожит.

— Эрин?

Она приклеивает пластиковую улыбку.

— Все выглядит потрясающе. Спасибо.

Я проглатываю проклятие. Это самый лучший ответ, который я получу от нее сейчас. У нее было три года, чтобы научиться ненавидеть меня, и чуть больше недели, чтобы смириться с тем, что я вернулся в ее жизнь.

— Пожалуйста.

Я хватаю ближайший пульт и включаю несколько романтических мелодий R&B, сохраняя низкий уровень громкости.

— Что ты сегодня делала?

— Я пошла в спортзал внизу. Ходила вокруг торгового центра некоторое время. Смотрела фильм.

Она вздыхает.

— Я не привыкла, что у меня так мало дел.

— Отпуск — это не так уж плохо.

Она ерзает.

— Это скучно. Кроме того, если бы у меня были настоящие каникулы, я была бы со своими сестрами, занимаясь чем-то веселым. Или пыталась это сделать. Элла предложила бы спа-день. Эхо голосовала бы за альпинизм. Я бы играла роль судьи и отдала решающий голос, как обычно.

Я улыбаюсь. Я вполне могу себе это представить. Мне нравится, что она близка со своими сестрами, несмотря на то что все они совершенно разные женщины.

— Когда вы в последний раз видели родителей? Они были на свадьбе Эллы?

— Нет. Она вышла замуж в последнюю минуту в Северной Каролине. Как и следовало ожидать, родные просто не смогли приехать.

А еще у нее есть внутренний циник, тот, кто верит, что всем на самом деле наплевать на всех, кроме них самих, за исключением ее сестер.